Освобождение шпиона

Корецкий Данил Аркадьевич

Вежливое внимание.

— Что я тут ни при чем, вот и все.

— Работа такая, - подсказала Лидия Станисла­вовна.

— Она звонила вам сейчас? Где она?

Полное недоумение.

— Зря вы так.

Она все такая же полная и невзрачная, полная про­тивоположность (каламбур!) своей дочери. И тапочки ее, кажется, стали даже еще более стоптанными. Но все-таки сейчас Леший уловил в ней что-то, похоро­ненное глубоко-глубоко. Бывшая девчонка с протубе­ранцами, со спокойной уверенностью, поселившейся, наверное, класса с пятого, что

все будет так, как она за­думала. Все в конечном итоге получилось как раз на­оборот, но уверенность эта, давно отпетая и похоронен­ная, превратившаяся в глупый миф, все равно живет в глубине, в кавернах и пустотах... как эти его злосчаст­ные карлики.

— Вы все-таки объясните ей, пожалуйста, — еще раз попросил Леший.

Лидия Станиславовна плавным движением освобо­дилась от мундштука, выдохнула в сторону.

Устало, но как бы по-свойски:

— Вы порете лажу, молодой человек... простите. Все просто, как два пальца. Если вам так дорога девушка — плюньте вы на эту работу. Увольтесь. Она поверит вам. И я поверю. К тому же, как я подозреваю, вам на нее и так плевать. На работу, в смысле.

— Пока я в органах, я смогу реально помочь ей в этой ситуации. А так...

Всепонимающая улыбка.

— Вы мне не верите.

Вежливо:

— Ничего страшного, молодой человек...

— Я не такой уже и молодой, - сказал Леший.

— У Полины все будет хорошо. Не беспокойтесь. Очень целеустремленная девушка. Она ведь не понима­ет, что такое 375-я проба, или 586-я... Когда есть 999-я. Понимаете, да? Когда-нибудь она найдет то, что ей нужно. Иного просто не дано. Ведь вы научили ее по­нимать, что есть кто... как говорится.

999-я, подумал Леший. Он посмотрел на Лидию Ста­ниславовну. А еще вспомнил Крюгера. И Рыбу.

— Как-то я сомневаюсь, — сказал он.

— Сомневайтесь. Главное — не обижайтесь, - сказа­ла она в этот раз искренне, даже по-дружески. И откры­ла перед ним дверь. — Вы все-таки ац-цкий, как приня­то сейчас говорить, персонаж... Ацкий. Простите. Вы мне даже нравитесь, наверное... Всего доброго.

Леший вышел и сказал:

— Вы мне тоже. Но чисто как теща.

Она рассмеялась и захлопнула дверь.

Глава 7

Часовой подземного бункера

Подземелья Москвы

«Метро-2» они все-таки нашли во время четвертого выхода. Причем совершенно обыденно: заглубились в обычном пассажирском метро на Кропоткинской, по­шли по туннелю на зеленые огни светофоров, свернули налево по рельсовому отводу — в так называемый обо­ротный тупик. Через двадцать метров рельсы оборва­лись у огромных ворот из литого бетона с метр толщи­ной, слева есть камера, куда отъезжает плита, в пол вде­ланы специальные ролики. В узкие отверстия противо­положной стены ныряют черные силовые кабели.

Последние пять метров пространство между рельса­ми закрыто арматурной сеткой, контактный рельс от­сутствует, зато имеется прямоугольный

люк, запертый на новенький навесной замок. Пыльченко легко пере­кусил дужку гидроножницами, и группа спустилась вниз по 50-ступенчатой лестнице. Здесь неработающий пульт привода и черный телефон без диска и без гудка. Впереди гермоворота, но они не заперты! Мотор приво­да герметизации имеет четырехгранный штырь для руч­ного открытия, ржавая изогнутая ручка лежит рядом.

— Ну-ка, Середов, попробуй покрутить! — без особой уверенности командует Леший. Боец пробует. Ворота открываются!

— Вперед! — командует Леший, и первым проскаль­зывает через ворота. Он замечает, что на тюбингах стен стоит цифра 1952.

За воротами такая же лестница, и, поднявшись по ней, группа оказывается за бетонными воротами, в пя­тиметровом тоннеле с однопутными рельсами. Кон­тактный рельс тут отсутствует. Зато у перрона, будто ожидая высокопоставленных пассажиров, стоит двух­вагонный дизель-поезд.

— Вот это и есть «Метро-2», — с гордостью говорит Пыльченко, будто это он его построил.

Светя фонарями, они идут по тоннелю. Стены отде­ланы стальным тюбингом, отражающим лучи. Ощуща­ется заметный уклон вниз. Боковые сбойки ведут в вен­тиляционные шахты — из некоторых ощутимо тянет свежим воздухом. Рельсы под ногами утоплены в бе­тонные плиты и не мешают идти.

— Тут и На машинах можно ездить, — удивленно го­ворит Середов.

— А идти вообще одно удовольствие, — добавляет За­рембо. — Можно пять километров в час отшагать!

Но прошли они недалеко — примерно через кило­метр наткнулись на плакат: «Прохода нет, завал. Выход в рабочую зону по правой стороне!»

Справа в стене оказалась большая пробоина, кото­рая вывела в «дикий» коридор.

Леший интуитивно почувствовал, что они близки к цели. И точно!

— Вон «Бухенвальд»!
– сказал Леший, указывая впе­ред, где в луче фонаря виднелся бордюр, окаймляющий створ спуска на нижний уровень.

— Приготовить тросы, разбиться на двойки, страхо­вать друг друга!

Спуск проходил трудно: шахта широкая — метров во- семь-десять в диаметре, проржавевшие скобы скрипели и шатались, а за спиной не было привычной стенки, на которую можно в случае чего опереться, растопырить­ся, задержаться... Получалось — и внизу бездна, и во­круг такая же... Так сейчас еще шли со страховкой, а Ле­ший вспомнил, как спускался на свой страх и риск - у него даже подмышки взмокрели. Может, правда, не от страха, а от напряжения: руки-ноги одеревенели, каж­дая мышца дрожала...

Только через час группа добралась до нижней отмет­ки, Все тяжело дышали, пыхтели, сопели и кашляли. Но привести дыхание в порядок не удалось: газоанали­заторы показывали желтый уровень, и Леший приказал надеть регенераторы. Полосникову этот участок пути дался особенно нелегко, - он не пыхтел даже, он хри­пел и рычал так, что клапаны дыхательного аппарата едва не выскакивали наружу при каждом выдохе.