От альфы до омеги
Шрифт:
Не было никогда дефектов, и никто ей не угрожал печью. Напротив, она была любимой лабораторной мышкой Человека-Без-Имени, а все ее терзания шли только на пользу его эксперимента. Он пытался ее скопировать — но с кого, она так и не поняла. Возможно, эта женщина для него много значила, а потом ушла. Или, быть может, ее увел другой. А может, она была недостижимым кумиром, и никогда Сальватору и не принадлежала. Какой бы вариант ни был правдой, Ликвидатор был прав в одном: Сальватор — обыкновенный психопат, ведь как еще можно
А Ирис — Ирис была просто-напросто игрушкой. Куклой, которую Сальватор склеил на свою потеху и запустил на сцену, привязав ниточки к ее рукам и ногам. Он не учел, конечно, одного: вдохнув в нее жизнь, он не рассчитал дозировку. Она все-таки сбежала, перевыполнила его план, превзошла его ожидания. Возможно, стала чем-то большим, чем требовалось. Но теперь он ее не найдет. Сальватор ни за что ее не отыщет среди миллиарда причинно-следственных вероятностей — если они, конечно, вероятности, а не простые точки на ленте единственно возможного времени.
Но аномалия?.. Что значило бы это странное рукопожатие с «гостем»? И зачем ей эти зеркальные нейроны, как не для того, чтобы сделать слабой? Но почему Сальватору нужна была слабая омега? Какой в такой омеге смысл?
Тут же, словно эхо в ответ на ее вопрос, где-то вдалеке, за пролетом в горной гряде, забормотал звук мотора. Машина была довольно громкая: ее грохот гулко разносился по молчаливой долине.
Ирис заново подключила все свои надстройки. Стоило разобраться в том, что ее ждет, а спрятаться она успеет всегда.
Аппарат был и вправду старый, но большего она не разузнала: здесь ее базы не работали. То ли не было соединения, то ли самих баз — Ирис, конечно, предпочла бы первый вариант — но определить, к какому классу относилась эта машина и кто ей владел, она не могла. Зато рассмотрела контрастные буквы на серебристом боку. Полиция. И зачем им такой широкий облет? Ведь обычно они летают над самим Эмпориумом, и то нечасто, отдав патрулирование на откуп отряду Особых Назначений. Простенькие правонарушения с воздуха искать нечего, а сложные — такими отряд Особых Назначений интересуется с особым удовольствием.
Ирис заерзала на краю камня. С одной стороны, не выбравшись из Пыльных Городов, она так и не узнает, в какой она попала год. С другой стороны, может, неведение куда лучше? Она хотела спрятаться за пределами города, у нее получилось. Так какая разница, когда это произошло?
Но полицейский терморадар уже, очевидно, ее засек. Сделав два круга по долине, аппарат направился прямо к Ирис. Она выдохнула, рассчитывая, на что ей хватит энергии. О мышечном усилении и ускоренных реакциях и думать нечего, а вот в покое она способна продержаться целый день. После этого силы пойдут на убыль, и ей придется понизить все возможные уровни до минимума. Это если
Аппарат, крупно пофыркивая, зашел на спуск. Громоздкий и вроде бы неповоротливый, он аккуратно вильнул и завис рядом со скалой, на которой устроилась Ирис. Крыши под лопастями медленно осыпались.
— Привет, — дружелюбно кинул ей полицейский, откидывая забрало лобового стекла.
Машина была двухместная, но на облет полицейский вышел без напарника. Не ожидает никаких сложностей, потому и враждебности во взгляде никакой нет.
— Здравствуйте, — осторожно отозвалась Ирис, приподнимаясь.
— Ты потерялась? — предположил полицейский
Галстук повязан небрежно, значок прицеплен криво, голос беззаботный. Такого можно не бояться.
— Или с тобой что-то случилось? — он нахмурился, рассмотрев ее платье.
Ирис опустила взгляд. Она и вправду выглядела как жертва какой-то непонятной катастрофы: одна, вдали от города, платье рваное, грязное и до невозможности измятое. За такой внешний вид в Центре ее наградили бы дополнительными общественными работами. А что у нее, интересно с лицом? Вот бы сейчас зеркало...
— Вообще-то да, — подхватила Ирис, поднимая взгляд. — Я отбилась от класса, и меня, видимо, недосчитались. У нас был развлекательный полет...
— Все ясно, ни слова больше, — кивнул полицейский. — Запрыгивай. Давно здесь ждешь?
Ирис неуверенно переступила через бортик машины, которая подобралась к самому краю скалы. Внутри было прохладно: видимо, работал кондиционер. Второе сиденье оказалось мягким и приятно скрипело. Пристегиваться Ирис не стала. Не хотела оказаться привязанной, пусть и в компании человека, настроенного вполне дружелюбно.
— С вечера. Мы задержались, стемнело, и я немного потерялась. Пришла на площадь, где мы высаживались, а там пусто, — объяснила она.
— Бывает. Правда, за потеряшками возвращаются в течение часа... Обычно. Но у вас, наверное, не слишком добросовестный руководитель, — хохотнул полицейский. — Хорошо, что я тебя нашел. Я вылетаю за пределы города раз в неделю, на всякий случай прочесываю окрестности. Тебе повезло.
Он опустил стекло, и уютная прохладная внутренность аппарата погрузилась в ватную тишину, и только мотор глухо и далеко ворочался, отрезанный звукоизоляцией.
— Покопайся в кармашках справа от панели, — посоветовал полицейский. — Если голодная. У меня там шоколадки и вода.
Пожалуй, она слишком поспешно набросилась на угощение: полицейский снова засмеялся, и его лицо мягко растянулось в смешливых морщинках:
— Да ты, я смотрю, за ночь измучалась. Ешь, мне не жалко. Приедем, я тебя зарегистрирую в отделении, и можешь поесть в нашем кафе. Если не спешишь домой.
Ирис опустила надкусанную шоколадку.
— А регистрировать обязательно?