От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога. Том V

Величко Алексей Михайлович

создавало многие трудности, и Михаилу VIII, Андронику II, Иоан-

ну V, св. Мануилу II и Иоанну VIII Палеологам пришлось предпри-

нять серьезные усилия, чтобы обеспечить преемственность трона тому

лицу, на которого пал их выбор. Однако в подавляющем большинстве

случаев столь удивительная практика оказывалась спасительной для

Византии.

Как

видим, семейные связи могли указать на богоизбранного, предназначенного Провидением человека, каковым являлся царь в

глазах византийцев. Однако Божественный выбор мог проявиться и

по-другому, например, посредством того, что сегодня нами квалифи-

цировалось бы как узурпация. Эти две юридически несовместимые

точки зрения — законного династического престолонаследия и «про-

виденциальной узурпации» — в Византийской империи всегда сосу-

ществовали.

Наряду с этим следует учесть другой феномен византийского по-

литического сознания — удивительное несоответствие высокой идеи

Византийского царя и политической практики, при которой жизнь

василевса подчас не стоила ничего. Царей убивали, казнили, свергали

с трона, ослепляли. Это противоречие можно объяснить тем, что, чем

выше образ, тем большие требования предъявляются к его носителю.

А разочаровавшись, византийцы довольно легко и нередко безжалост-

но отклоняли «ошибочную» фигуру, надеясь в следующем претенден-

те встретить «действительного» царя.

1 Дагрон Жильбер. Император и священник. Этюд о византийском «цезаро-

папизме». СПб., 2010. С. 35, 38.

235

И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В

Итак, подытожим: идея царской власти допускала «многоцарствие», передача власти по наследственной линии (причем наследниками пре-

стола могли быть и женщины) шла рука об руку с «легитимным узур-

паторством», а правоспособность императора и само его существова-

ние

почти всегда зависели от того, насколько он православен и в какой

степени соответствует идеалу Римского императора, который воз-

вышался над ним и закреплен в народном сознании. В свою очередь, эта удивительная по своей органичности идея царского служения по-

стоянно варьировалась в зависимости от конкретных обстоятельств и

допускала невообразимое количество форм, интерпретаций и право-

вых обоснований. И никогда не закреплялась письменно, всякий раз

оставляя место для правового творчества и освященного древностью

обычая.

Приведем некоторые характерные примеры из описываемых ра-

нее событий. После смерти императора св. Феодосия II Младшего

его старшая сестра св. Пульхерия, тогда уже единоличная правитель-

ница, избрала своим супругом св. Маркиана, который и был венчан

на царство1. Император Зенон, бывший мужем св. Ариадны, дочери

императора св. Льва I Старшего, не оставившего наследника по муж-

ской линии, получил власть от сына Льва II Младшего, которого дед

поставил царем2. После венчания на царство Лев II Младший, т.е. не-

совершеннолетний сын (!), объявил отца соправителем, и после его

смерти Зенон остался единственным легитимным императором3.

Примечательно, что царица св. Ариадна получила статус августы

(императрицы) не по отцовской линии, а по мужу, как жена импе-

ратора Зенона. И после его смерти, как законная императрица, она

привела к трону своего нового супруга, оставшегося в истории под

именем императора Анастасия I4. Понятно, тем не менее, что его из-

брание стало возможным только при условии последующего бракосо-

четания с августой, чем и обеспечивалось преемство власти. С другой

стороны, сам по себе факт женитьбы императрицы на Анастасии еще

не означал со всей определенностью безусловного признания за ним

права на императорский титул. Необходимо было именно сочетание

двух указанных форм для того, чтобы Византия признала Анастасия