От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога. Том V
Шрифт:
вещей, подчеркивая различия не только в политических взглядах и инте-
ресах, но также в церковной практике и богословии»1. Смог бы справить-
ся с этими противоречиями Вселенский Собор?
С другой стороны, за исключением Римской курии, сами западные
народы сохраняли очевидное равнодушие к вопросу о церковной унии.
О Византии сложилось устойчивое мнение, что, уйдя в схизму, греки
сами
состояния, в котором пребывают. Даже сложилась легенда, будто турки
до тех пор будут мучить Восточную церковь, пока та не присоединится к
Апостольской кафедре2.
1 Рансимен С. Великая церковь в пленении. История Константинопольской
церкви от падения Константинополя в 1453 г. до 1821 г. СПб., 2006. С. 97.
2 Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Ла-
тинской в первые четыре века по их разделении. С.191, 192.
396
П Р И Л О Ж Е Н И Е . П О П Ы Т К И У Н И И В О С Т О Ч Н О Й И З А П А Д Н О Й Ц Е Р К В Е Й
Следовало найти некие компромиссные варианты, позволяющие
устранить наиболее значимые расхождения, акцентируя внимание на
сходстве веры. Иными словами, использовать принцип икономии — ста-
рый и испытанный способ преодоления церковных расколов. При всех
перспективах этого способа умиротворения противников он имеет ту
слабую сторону, что почти целиком и полностью зависим от умонастрое-
ния сторон, которыми определяется объем взаимных уступок и тональ-
ность требований.
С учетом указанных выше деталей, стороны постепенно пришли к
выводу о возможности созвать Вселенский Собор, который и мог бы
поставить точку в спорах и разногласиях. Но тут возникло вполне про-
гнозируемое «но». Для Рима в его устойчивом понимании верховенства
папы над Церковью Вселенский Собор и греки могли лишь подтвердить
истинность Filioque, латинской богослужебной и канонической практи-
ки.
ного и равноправного диспута. Разрешить это противоречие можно было
исключительно за счет отдельных уступок и взаимных компромиссов, основанных на искреннем желании устранить раскол.
В идеале унию должны были заключить равноправные стороны, но
никак не после признания греками своей «схизмы», как желали многие
понтифики. Содержание компромиссных соглашений, объем взаимных
уступок и встречных обязательств — все это лежало всецело в области
личных способностей и дипломатического умения каждой из сторон.
А также привходящих условий: чем ближе была опасность военной угро-
зы для Византии, тем сговорчивее казались императоры в переговорах с
Римом. Однако и папа должен был считаться с тем, что ему нельзя «пере-
давливать» ситуацию, иначе она могла выйти из-под контроля. Поэтому, и папа, и император постоянно играли и лавировали — занятное зрелище
для историка дипломатики, но не для практического политика.
В этом отношении как Лионский собор 1274 г., так и Ферраро-
Флорентийский собор 1434 г. в исполнении царей не должны стано-
виться объектами критики. И в одном, и в другом случаях Византийские
императоры сделали все, чтобы стороны остановились на приемлемых
компромиссах. Другое дело, что после Соборов — и особенно Лионско-
го — латиняне сделали все, чтобы растоптать эти компромиссы и до-
говоренности. В частности, первоначально папа Григорий X не требовал
от греков много: только признания его примата в Церкви и права рас-
сматривать апелляции от епископов всех частей Кафолической Церкви.
Но после смерти Григория X преемники по кафедре заметно ужесточили
и расширили требования, фактически предав Михаила VIII Палеолога и
поставив императора в очень сложное положение у себя на родине.
397