От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога. Том V

Величко Алексей Михайлович

ли. Очевидно, при воссоединении Церквей политическая зависимость

Римских епископов от них резко уменьшалась (пусть даже только гипо-

тетически), если вообще могла сохраниться. А это означало полное по-

ражение в правах самих германских государей, жаждавших сохранить

за собой тот титул, который некогда получил из рук Римского епископа

Карл Великий. Германцы также трепетно

относились к имперской идее, собравшей некогда воедино германскую нацию, и совершенно не жела-

ли стать «простыми» королями. Другое дело — попытаться подчинить

Восточную церковь Римскому престолу, что автоматически означало

бы распространение власти Германского императора на всю территорию

бывшей Римской империи. Но этого никогда не позволили бы сделать

Византийские василевсы. Да и сам по себе такой ход требовал тщатель-

ного расчета, поскольку приводил к войне с могущественными османами.

И все же германцы, конечно, склонялись ко второму варианту развития

событий, т.е. варианту подчинения Константинополя Риму.

Совокупно эти обстоятельства привели к тому, что дело унии рас-

сыпалось буквально на глазах. Постоянное наращивание объема обяза-

тельств, безумные гарантии, которых требовала Апостольская кафедра

от деморализованных турецкими нападениями греков, отсутствие реаль-

ной военной помощи от Запада и, в лучшем случае, индифферентная по-

зиция клира Восточной церкви к союзу с Римом — все это превращало в

пыль любые униальные начинания Византийских императоров.

Это было тем более печально, что никакой альтернативы в получе-

нии помощи против османов у Византии не было. В чем император

Иоанн VIII Палеолог открыто признался в доверительном разговоре с

греческими епископами во Флоренции. «Не я первым начал вести эти

переговоры, но вспомните, что отец мой, покойный император, послал

блаженнейшего Иоанна в Италию, чтобы начать столь великое дело. Вы

все хорошо знаете моего отца, и его исключительный ум, и его деяния.

Он не только был лучшим из философов, но также и тончайшим тол-

кователем догматов Церкви. Его собеседником и союзником был патри-

арх Евфимий, поистине исполненный добродетелями муж, точнейший

в богословии. И столь великие и выдающие

мужи не просто думали об

1 Успенский Ф.И. Очерки по истории византийской образованности. С. 260.

402

П Р И Л О Ж Е Н И Е . П О П Ы Т К И У Н И И В О С Т О Ч Н О Й И З А П А Д Н О Й Ц Е Р К В Е Й

этом деле единения, но начали его и стремились его завершить. Но время

было неподходящим. Они оставили дело соединения Церквей нам в на-

следство, и мы все наши силы употребили на это дело. С этим сознанием

я и патриарх всех вас собрали; и мы вместе прибыли сюда. Но вот время

идет, а мы еще ничего не сделали. Не забывайте о нашем общем доме, что

он в великой опасности, в кольце нечестия, а если что-то произойдет, то, думаю, страшнее этого трудно себе что-либо представить. Утверждаю, что

гонения будут гораздо худшими, чем при Диоклетиане или Максимилиане.

Поэтому оставим наши прения и споры, найдем какое-нибудь средство, как осуществить соединение Церквей, и этим удовольствуемся»1. Едва

ли царь был услышан…

Мероприятие, могущее стать спасительным не только для Церкви, но и самой христианской цивилизации — османы очень боялись соедине-

ния военных сил Византии и Запада, — все более и более теряло в цене в

глазах греков и латинян. Даже самые крайние униаты из византийцев не

допускали мысли о возможности подчинения папе, тем более, без собор-

ного обсуждения догматических и обрядовых вопросов. И уже потому

средний византиец изначально не доверял Собору, который потенциаль-

но мог сохранить за ним лишь часть богослужебной практики и тради-

ций2. Конечно, при таких условиях никакая уния не имела шансов реали-

зоваться, несмотря на титанические усилия Византийских василевсов.

«Императоры, вступившие на путь унии, могли утешать себя старой