От Гринвича до экватора
Шрифт:
Кроме того, на Апеннинах предостаточно уцелевших фашистов, которые жаждут реванша и не сидят сложа руки.
А красота, к сожалению, не всегда может одолеть насилие. Турецкий террорист Агджа разрядил пистолет в римского папу на одной из самых красивых площадей мира — святого Петра, окруженной скульптурами Микеланджело и Бернини. О главаре масонской ложи «П-2» Джелли журналисты писали как о любителе живописи. Не исключено, что, обдумывая план очередного убийства, Джелли рассматривал альбомы художников Возрождения.
Ему наверняка не раз попадался на глаза шедевр Рубенса «Ужасы войны». Бог войны Марс, опьяненный жаждой убийств, размахивает окровавленным кинжалом. Супруга Венера пытается удержать
Улочка Ассизи
Если бы Венера могла сойти с холста и удержать живых марсов, в руках которых куда более страшное и губительное оружие, чем кинжал!
Впрочем, это делают и без нее.
Италию от Неаполя до Милана связывает скоростная магистраль, которая называется «автострада солнца». Часа через полтора после того, как отправляешься из Рима на север, попадаешь в Умбрию — пожалуй, самую красивую область страны. Не зря ей дали имя «зеленая Умбрия»: стрелы кипарисов, серебристые оливковые деревья, пинии, поля подсолнуха и кукурузы.
В давние времена по правую сторону реки Тибра жили умбры, а по левую этруски. Они вместе сражались против Рима, но в III веке до нашей эры потерпели сокрушительное поражение, и их земли перешли в собственность «вечного города».
Появляются остроконечные башни Ассизи. Легенда гласит, что восемьсот лет назад — в 1181 году — в Ассизи родился святой Франциск. Поначалу он был обыкновенным юношей, но позже отказался от мирских наслаждений, оделся в грубое платье и пошел по миру, проповедуя возрождение духа и любовь к земной красоте. В честь святого Франциска в центре городка сооружен храм.
Здесь у меня возникли ассоциации с Испанией. Очень уж похожи Ассизи и Толедо: улочки, в которых не то что разъехаться, а разойтись трудно, слепые, закрытые ставнями окна, обилие соборов, толпы туристов, масса лавочек с сувенирами (правда, в Ассизи продают в основном керамические вазы и расшитые полотенца, а в Толедо — изделия из червленой стали).
Среди сонма описаний итальянских улочек, лучшее — наиболее сочное, выразительное и остроумное — принадлежит, на мой взгляд, Гоголю: «Тут все откровенно, и проходящий может совершенно знать все домашние тайны, даже мать с дочерью разговаривают не иначе между собою, как высунув обе свои головы на улицу… Едва только блеснет утро, уже открывает окно и высовывается сьора Сусанна, потом из другого окна выказывается сьора Грация, надевая юбку… Потом вылезает сьора Лучия, расчесывая гребнем косу; наконец сьора Чечилия высовывает руку из окна, чтобы достать белье на протянутой веревке, которое тут же наказывается скомканьем, киданьем на пол и словами: «Che bestia!» [21] Тут все живо, все кипит: летит из окна башмак с ноги в шалуна сына или в козла, который подошел к корзинке, где поставлен годовалый ребенок, принялся его нюхать и, наклоняя голову, готовился ему объяснить, что такое значит рога… Синьоры все знали, что ни есть: какой сьора Джюдита купила платок, у кого будет рыба за обедом, кто любовник у Барбаручьи, какой капуцин лучше исповедует».
21
Какое животное!
В тот день, когда мы приехали,
Вокзал в Болонье спустя год после взрыва
В марше участвовало семьдесят тысяч человек.
Да, подавляющее большинство итальянцев ненавидит насилие. В этом убеждаешься и в Болонье. Она, как и Венеция, уникальна, только по-своему. Необычна архитектура: на полуострове вы не найдете места, кроме Болоньи, где столько крытых тротуаров, и пешеход долгое время может находиться под сплошным каменным зонтом, ему не страшно летом солнце, зимой — снег, осенью — дождь… А две падающие башни, возведенные еще в XII веке, они, по меткому выражению Мариэтты Шагинян, «стоят как две ноги Гулливера над станом лилипутов»… А старейший в Европе университет… А великолепная музыкальная библиотека имени падре Мартини… А пахучий пармезанский сыр, который добавляют в любую еду: спагетти, пиццу, суп… А пенящееся красное вино Ламбруско, оно немного похоже на цимлянское шампанское…
Однако сейчас при упоминании Болоньи возникает другая и совершенно определенная ассоциация — с трагедией на городском вокзале.
Подойдя ближе, замечаю, что одно крыло вокзала новое. На нем — мраморная плита с выбитыми золотом именами.
На вокзале в восьмидесятом году чернорубашечники взорвали бомбу. Целые сутки пожарные, полицейские, солдаты и врачи извлекали тела из-под обломков здания и рухнувших балок. Погибло 85 человек. Среди них — 3-летняя девочка и 86-летний старик.
Таким варварским способом отомстили коммунистам, которые руководят муниципалитетом Болоньи.
У мемориальной плиты — венки, в том числе от президента Италии, букеты цветов. Когда смотришь на лица тех, кто стоит тут, понимаешь: они сделают все, чтобы прошлое не вернулось.
Знакомый издатель не звонил, и я сам набрал его номер.
— Ничего не удалось выяснить?
Голос в трубке звучал мрачно:
— Личность женщины так и не установили. Да полиция не особенно стремится сделать это.
— Почему?
— Им так спокойнее. А то еще, глядишь, «бригадисты» в отместку похитят полицейского префекта или даже самого президента. Власти считают, что с ними лучше не связываться.
На этом и закончился наш разговор. А на следующее утро я улетел домой.
…Но, может быть, разгул терроризма на Апеннинах — особый случай, ведь именно отсюда поползли когда-то по континенту коричневые бациллы? Стоит ли на примере Италии судить о всей Западной Европе?
Что ж, не будем торопиться. Поглядим на другие страны. К примеру, на уже хорошо знакомую нашему читателю Англию.
Где я его раньше видел?
Эта мысль преследовала меня. Преследовала с той самой секунды, когда мы столкнулись в вестибюле гостиницы «Славия». На следующее утро возобновлялась после месячного перерыва работа Белградской встречи, и гостиница походила на муравейник: шум, толчея, носильщики таскают чемоданы, портье выясняют — громко, с балканским темпераментом — отношения с теми, кто оказался без номера, хотя забронировал его давным-давно.