От любви не убежишь
Шрифт:
– Что ты собираешься с этим делать? – робко спросила Стелла.
– Подожди, увидишь, – твердо сказала Элли, выпроваживая Стеллу из зала. – Пойди, ба, посмотри, как там обстоят дела с закуской.
Вернувшись через двадцать минут, Стелла застыла от изумления. Столики были украшены плющом, причудливо, каждый по-своему. Плющ придавал ту изюминку, которой недоставало. Стелла захлопала в ладоши.
– Да, хоть Элли и напоминает немного приведение, но что-то все-таки в ней есть, – сказала она Тесс, подошедшей спросить, не нужна ли помощь.
Тесс просияла от гордости,
Зал с григорианскими окнами и фантастическим освещением наполнился поставщиками провизии, участниками струнного квартета и ирландской фолк-рок-группы. Джулиус стоял на широкой лестнице с бутылкой кларета и любил всех и вся.
– Ну и кто будет сегодня произносить речь? – спросил Стивен, присоединяясь к нему. Перегнувшись через перила, он смотрел на суматоху внизу.
– Никто, – сказал Джулиус, отхлебнув кларета. – Я не выношу все эти трескучие фразы.
– Ты никак не собираешься отметить это событие? – удивился Стивен.
Джулиус ухмыльнулся:
– Ну, я думаю сказать несколько слов.
– Почему бы и нет? – сухо проговорил Стивен. – Конечно, никто не сможет оценить тебя так, как ты сам.
Но Джулиус уже не слушал, он пытался привлечь внимание режиссера съемочной группы, Себастьяна.
– Как поживает моя любимая сноха? Ты выглядишь потрясающе! – В безукоризненно сшитом фраке и великолепном клетчатом жилете, Джулиус одобрительно приветствовал Тесс, которая спустилась наконец по широкой лестнице и присоединилась к вечеринке. Ей очень шло, и она это знала, изумрудно-зеленое бальное платье и висячие сережки из зеленого стекла, купленные Элли. К изумлению Тесс, Джулиан взял ее под руку и помог спуститься вниз, так, словно она была из фарфора.
– Кажется, вы связаны с этими местами, – сказал он, жестом обводя вокруг, – молоко вашей кожи и эти неистовые волосы. Вы созданы для Ирландии. Я думаю, наши корни – здесь.
Тесс улыбнулась, подумав, что есть и еще что-то, от чего ее кожа и глаза сияли.
– Ну нет, во мне много всего намешано. Если во мне и есть капля ирландской крови, – уточнила она, взяв бокал шампанского с подноса, – и если бы меня когда-либо и допустили в такой дом, как этот, то только для того, чтобы мыть и чистить его.
– Только до тех пор, пока хозяин не заметил бы вас и не сделал бы своей невестой.
– Скорее всего, он затащил бы меня в бельевую и там помог избавиться от моей добродетели посреди парчовых и шелковых скатертей, – поправила его Тесс. – Клялся бы мне в вечной любви, пока я не сообщила бы ему, что беременна. Моя семья отреклась бы от меня, а священник объявил бы, что я проститутка. После чего хозяин решил бы, что я сама во всем виновата и отослал бы меня в работный дом или назад, домой, в Ливерпуль, на первом корабле, идущем туда.
– Какая мрачная картина! В вас говорит твердолобый законник, специалист по бракоразводным процессам.
В противоположном углу зала она заметила Стивена, как-то уж очень быстро поглощающего «Черный бархат». Вообще это не похоже на Стивена. Но ведь они приехали сюда, чтобы расслабиться. Она попивала свое шампанское,
– Стивен, я только что говорил Тесс, как она похожа на уроженку здешних мест.
– Вы тоже, Джулиус, – Тесс посмотрела на него. – Ирландия – подходящее место для вас. Вы же всегда хотели вернуться домой.
Но прежде чем Джулиус нашелся с ответом, Стивен вставил:
– Не упрекай отца в сентиментальности, ради бога. Он живет в Ирландии, потому что здесь его доходы от творчества не облагаются налогом. Он мог бы поселиться и на Каймановых островах, если бы не тропическая жара.
Тесс поморщилась от их бесконечных подкалываний и попыталась сменить тему.
– Стивен не рассказывал вам о своем награждении за лучшую художественную постановку? – Сейчас казалось, что это было сто лет назад, хотя на самом деле прошла всего неделя.
– Художественную? – спросил Джулиус, язвительно улыбнувшись. – Помилуйте, какое отношение искусство может иметь к рекламе?
Несмотря на то, что в принципе Стивен был с ним согласен, в нем проснулось привычное раздражение.
– Почему ты всегда принижаешь то, что я делаю?
– Да брось ты, – поморщился Джулиус, – эти награды лишены всякого смысла. Они придуманы только для того, чтобы оправдать ваш заработок. Ты же не собираешься защищать художественные достоинства рекламных роликов пепси-колы?
– Нет, но было бы очень любезно с твоей стороны хотя бы раз в жизни поздравить меня, и не важно, бессмысленно или нет награждение само по себе.
Не успела Тесс повернуть ход беседы в более спокойное русло, как Джулиуса уже потащили куда-то телевизионщики, и объявили начало обеда.
Тесс поразилась пышности вечера. Даже она, ни с кем не знакомая в художественном мире, узнавала известных художников, телевизионных ведущих, маститых критиков. Еда была превосходной, и за столиками собралось приятное общество. Ее волновало только то, что Стивен продолжал напиваться. К тому времени, когда Джулиус, довольный тем, что все камеры включены; встал, чтобы произнести речь, Стивен был уже хорош. Тесс потихоньку пыталась отодвинуть от него бокал с вином и подсунуть ему минералку, но тогда он начинал пить из бокала соседа.
Официанты и официантки, почувствовав властное присутствие Джулиуса, перестали перешептываться, шаркать по полу и отступили в заднюю часть зала. Джулиус встал, не замечая отчаянных знаков, которые посылали один или два гостя, у которых все еще не были наполнены бокалы.
Атмосфера в зале была непринужденной. Все знали, что Джулиус – отличный оратор, и, учитывая повод для торжества, готовились к трогательной сентиментальной речи, такому гимну долгому и крепкому браку, что все, пусть и давно разведенные, возрадуются постоянству и надежности супружеских уз. По этому поводу они были готовы даже закрыть глаза (как, без сомнения, поступил бы и сам Джулиус) на его многочисленные отступления от благодати. Потом все могли бы выпить за здоровье счастливой четы и приступить к тому делу, ради которого собрались, – выпить как можно больше шампанского и оттянуться на полную катушку.