От любви не убежишь

Хэран Мэв

– В моей жизни, – начал Джулиус издалека, – была главная страсть... – Он выдержал эффектную паузу, чтобы каждая женщина в зале успела с завистью обернуться к Стелле, глядевшей на Джулиуса с улыбкой, полной радостного ожидания. – Это искусство. – Стелла опустила глаза в тарелку.

– Возможно, страсть – не то слово. Скорее, одержимость. Тот импульс, который заставляет художников голодать на чердаках, пить абсент, чтобы продолжать работу, когда никто не покупает их картин, тот импульс, который заставил Винсента отрезать себе ухо, потому что ему не удавалось нарисовать

его, а Пикассо – пить экстракт мочи беременной кобылы, чтобы вернуть молодость и продолжать рисовать. Одержимость, конечно, делает тебя более эгоистичным, и я первый готов признать, что всю жизнь был эгоистом.

«Повтори это», – бормотал Стивен, пока Тесс бросала на него тревожные взгляды.

– Но, в конечном счете, уверен, что у настоящего художника нет выбора. Он должен быть эгоистом. Когда тобой движет гений, ты не можешь попросить его прийти на следующей неделе, когда тебе будет удобней. – Один или два вежливых смешка раздались среди гостей. Тесс напрасно рассчитывала, что он вот-вот перейдет к Стелле, к их совместно прожитой жизни. – Живопись сама по себе награда. Для меня она стала страстью и наваждением. Но больше того. Более пятидесяти лет она была моей богатой и щедрой любовницей. Леди и джентльмены, я хотел бы предложить тост. – По залу прошел вздох облегчения. Ну, наконец-то. Джулиус наполнил свой бокал и посмотрел прямо в камеры. – Леди и джентльмены, художники, друзья, критики... Пожалуйста, поднимите ваши бокалы за величайшую из всех муз – за искусство.

Стивен сидел, оцепенев от бешенства. Джулиус говорил десять минут на собственной золотой свадьбе и умудрился ни разу не вспомнить о жене. Все в смущении присоединились к тосту. Поступил ли так Джулиус бездумно или нарочно сказал такую речь? Была ли это последняя стычка в пятидесятилетней изнурительной войне его родителей? Потом он понял, что в любом случае это звучало оскорбительно. Вспыхнув от гнева, изрядно подвыпивший, Стивен начал проталкиваться к главному столику. Тесс инстинктивно приподнялась со стула, пытаясь задержать его, потом беспомощно опустилась на стул, полная самых дурных предчувствий.

Джулиус заметил Стивена, только когда тот оказался в нескольких футах от него, на возвышении. Какую-то долю секунды его лицо выражало нерешительность. Потом он почувствовал, что необходимо взять контроль над ситуацией.

– Леди и джентльмены! Мне кажется, мой сын хочет что-то добавить. – Он постучал в микрофон как раз в ту минуту, когда Стивен приблизился к главному столу. – Мой сын Стивен, – мягко улыбнулся Джулиус, – большая знаменитость в рекламном бизнесе, который, боюсь, чужд страсти.

Стелла взволнованно смотрела, как Джулиус объявил:

– Леди и джентльмены! Стивен Джилфилан.

Стивен понял, что совершенно не знает, о чем говорить. Его первой мыслью было попросту согласиться, подтвердить, что Джулиус и в самом деле эгоист. Что он ужасный муж и плохой отец. И за то, что его любовницей было искусство, как он выразился, и за дюжину других любовниц расплачивалась его мать. Стоя перед камерами, он заметил, как Себастьян, режиссер, тихонько отдал распоряжение начать съемку. Они, очевидно, надеялись

заполучить сенсацию.

Стивен потихоньку успокоился, отпил немного воды и начал.

Ко всеобщему изумлению, тон его был легким и полным юмора.

– Леди и джентльмены! Художники, как и рассеянные профессора, никогда не блистали социальными добродетелями. Стенли Спенсер едва ли мог бы считаться идеальным гостем на званом обеде, Сутин разрисовал бы мясо, вместо того чтобы съесть его, Пикассо попытался бы соблазнить хозяйку, Дункан Грант – хозяина. – По залу катилась волна смеха. – Так что мы должны принять все это к сведению и простить моему отцу то, что он упустил из виду самое существенное составляющее своей жизни – мою мать.

Тесс услышала вздох облегчения. Стивен не сорвал праздника, наоборот, спас ситуацию.

– Есть пары, имена которых нераздельны. Потому что успех одного целиком зависит от другого, хотя один может постоянно находиться на виду, а другой оставаться в тени. Эллизабет и Филлип, Уинстон и Клементин, может быть даже, Маргарет и Денис. – Гости снова расхохотались. – К ним бы я добавил еще одну пару, чей успех в большей степени обусловлен поддержкой партнера, чем вы подозреваете. Леди и джентльмены – это Стелла и Джулиус.

Тесс чуть не вскрикнула от радости, напряжение исчезло, и ее свекровь приняла предназначенную ей дань уважения.

Гости переговаривались между собой, пока Стивен возвращался на свое место. Но внезапно он спохватился и пошел назад. Он повернулся к отцу.

– Вот еще в чем ты ошибаешься: я уже не знаменитость в рекламном бизнесе. По правде говоря, меня уволили на прошлой неделе.

Глава 9

– Почему же ты ничего не рассказал нам? – спросил Джулиус с раздражением, – из-за тебя я выглядел по-идиотски.

– Мне кажется, ты и без моей помощи все сделал для этого, – парировал Стивен.

– Прекратите. – Стелла взяла обоих за руки. – Ведь сегодня такое событие. Пора объявить начало танцев.

Группа художников, бурно обсуждавших достоинства какой-то техники, затянула Джулиуса в свой спор. Стелла и Стивен готовили площадку для танцев.

– Хочешь потанцевать? – Стивен потопал в такт ирландскому фольклорному мотиву в джазовой обработке, который играла фолк-рок-группа.

– Да, очень, – улыбнулась Стелла ему в ответ. Высокая, ростом со Стивена, она смотрела ему прямо в глаза. – Спасибо тебе, мой милый. Ты произнес чудесную речь. Спас весь вечер.

Стивен смутился.

– Мне жаль, но я просто был обязан сделать это. Я и не думал ставить в неловкое положение отца.

– Слава богу, ты правильно поступил. Он тоже так считает, хотя никогда в этом не признается. Но я хорошо знаю его. Он, скорее всего, благодарен тебе сейчас.

– В таком случае, он очень странно выражает свою благодарность, мам. – Он посмотрел на ее красивое лицо. – Ты напрасно его защищаешь. Он просто эгоистичный старый кретин.

Стелла помахала кому-то из соседей, улыбнулась и сказала: