От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
“За мной, наверное… Как бы хозяйка не увидела его…”
София спустилась во двор. К счастью, Мария Викторовна ничего не видела, так как была в этот момент занята своими делами в дальней комнате.
– Собольникова София Львовна?
– спросил ее жандарм
– Да, - упавшим голосом сказала София
– Сказали зайти за вами и отвести в участок.
– Поняла, иду, - ответила София.
– Ну что, София Львовна, так значит чем именно вы занимались на той квартире, где были задержаны прошлой ночью?
– Ничем. Я приходила, чтобы узнать об отце.
–
– Я не занималась ничем противозаконным. Повторяю еще раз.
– София Львовна, в вашем случае, с таким багажом в виде деятельности отца и мужа, не удастся убедить суд в невиновности. Ваша версия шита белыми нитками и полностью опровергается показаниями и Виталия, и Инны, вы их про отца не спрашивали. Сделайте чистосердечное признание, расскажите нам о своей цели пребывания на квартире.
София молчала, так как не хотела никого выдавать. Однако, перспектива поехать на край географии ее тоже пугала.
– Слушайте, мы что, в молчанку играть будем? Да вы ж в ссылке и месяца не протянете. Не страшно будет уйти в вечность вслед за отцом?
– Страшно, - шепотом сказала София, - Но я ни в чем не виновата. Совсем. Я приходила на квартиру, чтобы узнать, как можно в другом месте выучиться на мед.сестру. Стриженая девица, как вы ее назвали, Инна, во дворе больницы сказала мне, что можно выучиться в другом месте, так как в больнице мне отказали, я еще школу не закончила.
– Ну вот, с этого надо было и начинать. Теперь ваши слова полностью совпадают со словами остальных подозреваемых. А чем еще вы занимались на этой квартире?
– Ничем. Только пришла узнать про курсы. Но уйти не успела, вы пришли.
– В общем, понятно. Значит, София Львовна, не желаете в чем-нибудь еще признаться?
– Нет. Я ни в чем не виновата.
– А в этом суд разберется. Завтра, в 11 утра, без опозданий.
София вышла из участка без сил, без эмоций, с выжатым мозгом. Ей больше всего хотелось сейчас лечь, заснуть и не просыпаться неделю, чтобы открыть глаза уже в Смольном. Девушка шла по улице и размышляла:
“Дожили… Суд разберется. С отцом уже суд разобрался… Ни в чем они не разберутся… Вот дура, чего меня понесло на эту чертову явку? Профессию, видите ли, захотела получить. Окончу Смольный - смогу работать учительницей. А так имею все шансы его не окончить… Что же мне, бедной девочке, делать то? Не хочу в Сибирь, хоть там тоже люди живут…”
София потихоньку пробралась в мезонин Бирюковых, легла на кровать и снова уставилась в потолок.
Остаток вечера прошел примерно так же: София лежала на кровати, смотрела в потолок и не хотела ни о чем думать. Мысль о том, что, возможно, она скоро отправится куда-нибудь за пределы Москвы, не давала ей покоя. Здесь все было обжито, привычно, даже институт уже начал казаться если не родным, то более-менее привычным местом, а неизвестность и медведи, которые гуляют по улицам, пугали девушку очень сильно.
Наступило утро 2 ноября. София встала, собралась и с гулко бьющимся сердцем
В суде София еще раз рассказала то, что говорила следователю и наконец-то поняла, в чем именно обвиняли ее, Виталия и прочих.
Наконец, был оглашен приговор. София слушала его с последней надеждой.
“Ануфриева Виталия Ивановича, 19 лет, Юкечеву Инну Степановну, 22 лет, <…> признать виновными в организации подпольной типографии и определить наказание в виде заключения сроком на 5 лет в Акатуйской каторжной тюрьме , Собольникову Софию Львовну, 17 лет, по существу предъявленных обвинений оправдать.”
– Ну что, выкрутилась и на этот раз, - обратился к ней один из жандармов, - Смотри, больше не попадай сюда.
Выйдя на улицу, София была в полной растерянности. Она была рада, что смогла доказать свою невиновность, но на душе было как-то тяжело.
“Ну вот, второй брак тоже не принес мне сильно много счастья. Стать женой политического - это же верх моих мечтаний… От такой веселой жизни точно поседеешь раньше срока.”
Не сказать, чтобы ей был близок Виталий, но Софии было очень жаль его.
София пошла снова в сквер, чтобы успокоиться и посидеть, отдохнуть. Тем временем, полицией в институт было отправлено письмо примерно следующего содержания:
“Глубокоуважаемая Анна Игоревна! Просим вас провести разъяснительно-воспитательную работу с вашими подопечными. Например, София Львовна Собольникова, воспитанница 2 класса, совершенно не соответствует своим поведением образу благовоспитанной девицы. Сия девица уже второй раз попадается в тех местах, в которых бывать не стоит, имеет отношения с неблагонадежными людьми и ставит под угрозу безопасность нашего общества. С надеждой на понимание. Иванов Петр Васильевич, начальник полиции центрального округа”.
София сидела на лавочке в сквере, как вдруг к ней подсел молодой человек.
– Здравствуйте, сударыня, мы с вами не знакомы?
– обратился он к ней.
– Думаю, нет, - ответила София.
– Давайте же исправим эту неловкость. Я вас видел однажды во дворе Смольного на прогулке. Хотел подойти познакомиться, пусть даже и через забор, но вы куда-то пропали. Меня зовут Сергей, подпоручик, 18 лет.
– Очень приятно, Собольникова София Львовна, 17 лет, замужняя вторым браком девушка, ныне жена политического заключенного Ануфриева Виталия Ивановича, ко всему прочему, еще и беременная.
– София Львовна, не хотите знакомиться - так и скажите, зачем придумывать такие сложные и нелепые отговорки?
– Почему не хочу, я не против.
– Так расскажите немного о себе, только, на этот раз, правду.
– Все что хотела, я уже рассказала.
– Ладно, София Львовна, прогулки у вас в институте будут, причем не раз, попробуем там еще раз поговорить более содержательно. До встречи!
– Всего хорошего.
“Надо же, не поверил. Ну и ладно, не каждый поверит в такое развитие событий. Зато моя совесть чиста, я ни в чем не соврала. Захочет - пусть потом дальше пытается познакомиться”.