От маминой звездочки в государственные преступницы

Марфа В.

– Тогда иди отдыхать. Или сначала перекусить хочешь?

– Нет, спасибо, я пойду посплю.

София направилась наверх в свою комнату. Лежа в легкой полудреме спустя пару часов девушка услышала голоса внизу: Георгий Сергеевич вернулся домой обедать.

– Что нового?
– спросил он жену.

– Соня с каникул приехала. Только вид у нее убитый какой-то, как будто она не в столице, а на каторге побывала.

– Точно! Я хотел тебе вчера сказать, но забыл. Соня четыре дня в участке снова просидела, опять не пойми за что.

Надо бы беседу с человеком провести, а то так не пойми за что в Сибирь поедет.

Мария Васильевна удивилась и крикнула:

– Соня! Если ты не спишь, спустись к нам.

София тяжело вздохнула и спустилась в зал.

– Соня, - обратился к девице Георгий Сергеевич, - Мне бы хотелось с тобой серьезно поговорить. Как тебе известно, я военный, поэтому все известия и слухи относительно государственной безопасности мне становятся известны. Я знаю, ты в столице четверо суток просидела в участке и тебя отпустили, так как улик против тебя не было.

Девушка бледнела на глазах, а Георгий Сергеевич продолжил:

– Я верю, что ты не причастна ни к чему такому, что было бы предосудительно. Но как дочери я тебе советую обходить подальше те общества, в которых ты иногда бываешь. Как видишь, ни к чему хорошему это не приводит. В конце концов, может так оказаться, что найдется какая-нибудь мелочь в уликах против тебя, которая, не дай Бог, приведет тебя в Сибирь или куда похуже.

– В Шлиссельбург, в камеру-гроб, где нет солнечного света, - прошептала девушка.

– Да, совершенно верно. Поэтому прошу тебя, ты взрослая, свободная девушка или даже молодая женщина, но все равно, будь благоразумна, не ходи туда, где ты бываешь.

– Да, совершенно верно, я больше не буду посещать те места, в которых была. Не хватало еще ни за что ни про что попасть в еще больший переплет, чем была.

– Это правильно. Я уверен, все будет хорошо.

Весь последний день каникул София провела в доме своего опекуна. Девушке совершенно не хотелось никуда идти гулять и ни с кем видеться.

“Вот так всегда. Как каникулы - ничего не хочется. А как начнутся учебные будни - так сразу потянет на приключения. Так правильно, одно дело, когда у тебя неограниченная свобода, а другое дело - когда надо из института сбегать, это же весело, запретно и интересно”.

Так же Софию волновал вопрос, что делать, когда всем станет известно о ее интересном положении. Девушка долго вертелась перед зеркалом и сделала вывод, что ничего еще не видно, за исключением того, что она поправилась килограммов так на несколько. Но мысль о том, что скоро все всё узнают, не сильно радовала ее.

На следующий день девушка попрощалась с семьей Бирюковых и направилась снова в институт.

========== Новый суд ==========

На выходных, в начале февраля, София решила осмотреть родительский дом, то место, которое ей совсем скоро придется обживать в одиночку.

“Ключ

от дома в бане, ключ от бани под крыльцом дома”, - вспомнила она.

Девушка подошла к дому. Он выглядел именно так, как его описывали когда-то в разговоре Бирюковы - скромная деревенская изба, по-видимому, состоявшая из трех комнат, кухни и сеней. София хотела, было, найти ключ от бани под крыльцом, но вдруг сообразила, что под такой толщей снега она это вряд ли сможет сделать, да и увязнет она во дворе однозначно.

“Так вот ты какое, родительское гнездышко”, - подумала девушка и вернулась в дом опекуна.

Однако решив, что к Бирюковым идти еще рановато, София решила устроить себе очередной “гастрономический тур”. Несмотря на существующие в институте правила, девушка всегда тайком хранила немного денег в дортуаре и, выйдя из Смольного на выходные, не могла пройти мимо рынка. Купив себе и селедки, и кваса, и всяких разносолов, София удовлетворила свои вкусовые потребности, который никак не могла удовлетворить институтская каша или суп, после чего пошла дом опекуна.

Вечер субботы прошел не хорошо и не плохо: София сидела в доме Бирюковых, читала книги и думала о своем будущем, которое было весьма туманным и расплывчатым.

В воскресенье с утра девушка хотела снова погулять по городу, но ей это не удалось - ребенок всю ночь толкался и София не выспалась. Немного подумав, она решила рассказать обо всем Марие Викторовне.

– Сонечка, радость моя, поздравляю! Это же так здорово, стать мамой. Теперь тебе надо беречь себя и малютку, может, пора уже институт на время оставить?

– Не знаю, Мария Викторовна, подождем немного. Меня что волнует - а вдруг люди чего скажут?

– Чего люди-то скажут? Ты была замужем, так что все нормально. Не бери даже в голову, все это ерунда.

Вечером Мария Викторовна рассказала о разговоре с Софией своему мужу. Тот тоже очень обрадовался за подопечную:

– Сонечка, я тоже тебя поздравляю! Какие планы на будущее?

– Не знаю, Георгий Сергеевич, - ответила София, - Пока не решила.

– Значит, как решишь - сразу говори нам, мы же беспокоимся за тебя и ребенка.

– Обязательно, - пообещала девушка.

В понедельник утром София вернулась в институт. Но, в отличии от всех остальных возвращений, ей не было так грустно, будто, камень упал с души. Она всегда, если что, может вернуться в дом Бирюковых и оставить учебу.

Приятно проведя выходные, София вернулась в институт. Девушка сходила на уроки, послушала рассказ учителя о Иване Грозном, хотя сама знала об этом правителе очень многое и даже не знала, что внизу, в вестибюле, разворачивается целая сцена.

Жандарм, пришедший в институт, настойчиво требовал встречи с классной дамой. Пепиньерка, с которой ему удалось встретиться, пообещала сходить за ней и, возможно, привела бы Анну Алексеевну и конфликт был бы исчерпан, однако, мимо проходила начальница института.