От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
Пользуясь вновь обретенной, пусть и ограниченной, но свободой, София решила сходить к госпиталь навестить Эмилиану. Девушка вышла из дома и, поскольку денег у нее было достаточно, решила не идти пешком, а поехать на конке.
Ехать девушка решила на верхней площадке – там обдувало ветерком и был более интересный вид, нежели снизу. Поднявшись, София присела на лавочку и увидела, что за ней поднимается очень знакомый человек.
«Точно, филера приставили, кто бы сомневался», - подумала девушка и сказала:
– Добрый день!
В ответ не было ничего сказано.
– Я решила на конке покататься, погода хорошая, - добавила девушка, - А потом в больничку зайду, врачу покажусь.
Человек ничего не отвечал.
– Какие планы дальше, я еще не знаю. Может быть, в парк поеду, на
«Надо же, делает вид, будто не знает меня. Ну и ладно, мне от тебя скрывать нечего, наблюдай. А вот кого я решила навещать, тебе знать необязательно».
Подъехав к нужной остановке, София вышла из конки и заметила, что ее попутчик поехал дальше.
«Интересно, действительно решил дальше не следить или решил так отвлечь мое внимание?» - подумала девушка, - «Но не столь важно, пусть делает, что хочет, мне скрывать нечего».
Войдя в госпиталь, София сразу подошла к дежурной сестре, чтобы узнать, в какой палате Эмилиана и можно ли ее навестить. Узнав всю необходимую информацию, девушка прошла в палату.
– Здравствуй, Эми, - сказала София, - Как ты себя чувствуешь?
На первый взгляд девушке показалось, что Эми очень исхудала, выглядит просто ужасно, но говорить это она посчитала ненужным.
Услышав вопрос, как дела, София ответила:
– Дела у меня нормально. Не хорошо и не плохо. Не ждала, наверное, меня здесь увидеть? Я тоже не думала, что смогу по городу свободно разгуливать. Но вон как все вышло.
Присев на стул возле кровати, София начала рассказывать.
– В конце января я решила подать кассацию на уголовный приговор относительно Аленушки. Описала, что была невменяема, что приговор незаконен. Жандармы, надо отдать им должное, передали бумагу куда надо и буквально через несколько дней меня забрали в психушку на освидетельствование. А что сейчас освидетельствовать, поздно уже. Я хоть и рассказала все в деталях, врач написал заключение, что у меня было психическое расстройство, не исключающее вменяемости. Поздно спохватилась, в общем. Теперь на 10 лет поеду в Неноксу, срок ссылки определили окончательно. Правда, был еще один приговор, за песню на балу. Присудили 3 года на Сахалине, полгода в тюрьме, потом поселение. Но, как бы ни было это странно, Александр с тремя палочками после имени приговор не утвердил, так что ехать мне туда не придется… Но это я отвлеклась, потом, когда меня вернули обратно в Смольный, пришло заключение врача-психиатра. Он написал документ, что мне прямо жизненно необходимо отдохнуть месяц в городе, иначе крыша поедет. Филера ко мне приставили, наблюдает за мной, а я и не против. Иногда даже здороваюсь с ним, когда хорошее настроение, например, сегодня так было. Так что я теперь отдыхаю у Бирюковых, на мое счастье они ко мне нормально относятся, хотя, конечно, видно, что не поддерживают мою деятельность и это очень мягко сказано. Дети меня не признают, чужой тетей считают, но это, наверное, и к лучшему. Расстраиваться потом не будут. А вот к третьему малютке я вообще ничего не чувствую. Он или она уже шевелится, а мне все равно, будто не со мной все это происходит. Ты говорила, что потом чувства появятся, а их нет. Ну нет и не надо.
София чуть передохнула, а потом добавила:
– Знаешь, Эми, я же второй раз пыталась отраву выпить. Думала, на меня не подействует, а только на ребенка. Ан нет. Как выяснилось, ребеночек здоровее своей матери оказался. Я потом две недели с кровати встать не могла, а с ним все хорошо. Теперь еще волнуюсь, куда его пристраивать… С собой на Север взять - это преступление, увезти невинного человека в такую глушь, в приют отдать тоже не могу – как это, сиротой расти будет. Я сама три года как сирота, прекрасно помню, каково это, остаться одной, пусть даже с некоторой поддержкой опекуна, а потом поехать в ненавистный Смольный. А Бирюковым уже тяжело третью малютку растить будет, кстати, они еще не в курсе, что я в положении…
Девушка посмотрела на удивленную обилием информации Эми и продолжила:
– А еще в институте случай был очень интересный. Со мной в главной роли. Сейчас маленько начну с предыстории. Наш дорогой французик однажды встретил второклассницу в коридоре и начал ее обнимать, целовать и соблазнять. Той, вроде бы, это не сильно нравилось. Я как случайная
София перевела дыхание.
– Наверное, совсем я утомила тебя разговорами, - улыбнулась девушка.
– Ага, не дождешься, чтобы меня выключили, хотя жду этого уже давным-давно, - с улыбкой ответила София, - Так, временные каникулы. А что касается детей, это и к лучшему, пусть они хотя бы сиротами себя не чувствуют, будут думать, что у них мать с отцом есть. А то привыкнут ко мне - а потом переживать будут, когда придет время расставания. Знаешь, меня Анютка перед отъездом повеселила, сказала, мол, надеется, чтобы Бирюковы меня на порог не пустили и что ни одна приличная семья меня теперь на порог не пустит. Я в душе посмеялась, однако, когда к ним ехала, страшновато было, мало ли что. Но приняли нормально, пожаловаться не на что.
Услышав реакцию Эмилианы на новые фразы, девушка ответила:
– Тише, тише, Эми, тебе волноваться сейчас нельзя, - Оставила я уже эту затею, срок большой, нельзя. А вот при взрыве у меня ничего не отшибло, в отличие от Петропавловки, вот там мозги неплохо мне вывернуло от сидения в одиночке. До сих пор с ужасом вспоминаю, как не сошла с ума тогда. Ну вправь мозги мне, раз так хочется, Анютка номер два, - София засмеялась, - Эми, тебе бы классной дамой стать, после окончания института. А что, материться ты умеешь, пугать - тоже, прямо все задатки, пепиньеркой была, чуть-чуть в курс дела войдешь, и можно сказать, готовая классная дама, - девушка засмеялась еще громче, - Ты только на меня не обижайся, ну серьезно, от твоей фразочки прямо смешно стало, надо будет ее запомнить и Анютке на досуге рассказать, может, она таких слов сроду не слыхивала, а теперь лексикон свой пополнит. Век живи - век учись, я до Смольного немецкий знала, а вот материться на нем не умела. А что касается мужиков на улице, вот как бы в тот момент, если выбирать между тем, вернуться в застенки на положенные 15 лет или вот так опуститься, сама понимаешь, что я выбрала. Конечно, знала бы я, что амнистия придет - потерпела бы пару недель в участке, переморгалась бы, но откуда мне было знать, что совсем скоро амнистию объявят?
Да не обижаюсь я на тебя, чего мне обижаться то? Если бы ты сплетням каким-то поверила, то это было бы одно, а так, тот факт, что я перебрала половину Москвы, чистая правда и обижаться на нее странно.
– Кстати, поздравляю тебя с прошедшим днем рождения, пусть все неудачи останутся в прошлом, - сказала София, - Ну и папенька, молодец, конечно. А если опротестовать это как-то, пусть через жандармерию, суд, не знаю через что. Ведь амнистия есть, дело должно быть закрыто и забыто. Это я по своей дурости новых приговоров нахватала, а у на тебе кроме тех эпизодов больше ничего нет. Весело, конечно, одна поедет на Север на 10 лет, вторая - на юг. А, может быть, повезет и не поедем мы никуда.
Услышав реакцию Эмилианы про Кашина, София ответила:
– Да, Кашин в шоке, конечно, был. А институтки не слышали, наверное, я к учительскому столу подошла и сказала это. Да, с шантажом я припозднилась, зато я нашла эту ведомость с экзамена и своими руками приписала двойку к единице, прямо как ты. Знаешь, дураки они, все-таки, надо было оценки прописью писать, чтобы я не могла ничего переправить. А так только карты в руки мне дали. Изменился наш французик, конечно, очень изменился. Я даже не ожидала, что так может быть.