От рук художества своего
Шрифт:
На четвертый день поздним вечером за Андреем прислали розовую дворцовую карету с арапом, лакеем и двумя Преображенскими солдатами. Они бережно взяли и погрузили картину, обернутую в белоснежную простыню.
Жена Орина и дети провожали Андрея у ворот.
Во дворце Матвеева с картиной долго вели по каким-то ходам, переходам, по залам и покоям, по лестницам и галереям. На каждом повороте возникали зеркала в золотых рамах, пылали канделябры, пахло почему-то хвоей или можжевельником. Его торопили: "Скорей! Скорей!" — и Андрей почти бежал по этому бесконечному
И вдруг ему надавили на плечо: "Стой!" Он остановился.
Впереди был еще небольшой коридорчик, но из него дышало легко и просторно какое-то особое ласковое тепло, лился веселый горячий свет.
— Сюда! — сказали ему.
Он ступил в комнату. Дверь за ним прикрыли. Ловушка захлопнулась.
Глава третья
Сдача двойного портрета
Герцог Бирон стоял возле государыни. Он был без камзола — белая шелковая рубаха, белые панталоны, белые чулки. Обеими руками Бирон держал левую руку императрицы. Другая ее рука, большая, пухлая, мягкая, лежала на колене.
Анна Иоанновна глубоко сидела в кресле, чинно и благостно.
Большие столовые часы в виде бронзового льва показывали ровно девять.
Императрица подняла правую руку и не то погрозила моляру, не то поманила его к себе.
Андрей сделал полшага и замер в нерешительности.
— А ну, ну, — сказала она хрипло, — показывай! Скорей!
Андрей дрожащими руками стал развязывать узел. Бирон подошел к моляру.
Андрей развязал веревку, развернул простыню, достал картину, приставил ее к стене, отошел и замер. Картина неожиданно и нежно сверкнула. Он глянул на труд своих рук и бессонных ночей: "Выручай, родимая!"
Бирон стоял рядом. На лице ласковая улыбка, умные, холодные глаза.
Он мельком взглянул на моляра, и тому стало холодно. С таким же вот ласковым взглядом светлейший отсылал в Тайную канцелярию малых и средних чинов двора. До больших людей он, кажется, еще не касался. Но верный ключ у него был к каждому. И это знали все.
Императрица поднялась, держа шаль в руке, подошла к картине и наклонилась, ее рассматривая.
Сбоку Андрей видел, что государыня была отменно толстая медлительная баба, похожая на молочницу или купчиху. Ничего в ней не было державного, царственного. Даже голос у нее был обыкновенный бабий, с легкой хрипотцой и скрипом.
Художник не знал, куда девать себя. Он мечтал сейчас выпасть отсюда каким-нибудь чудом в улицу, во двор. Бежать без оглядки.
Все, все здесь против него: люди, комната, даже карлица, что сидела в углу на маленьком стульчике и белела крошечным, словно испеченным ликом. Ее он заметил сразу, как вошел, но потом она исчезла, улетучилась из его внимания. Для него в мире существовало только два человека — императрица и герцог.
А сейчас Андрей увидел карлицу снова, низкорослую, тощую. Она подошла и встала позади императрицы. И он рассмотрел ее всю, начиная от нарумяненных вялых щечек до крохотных черных туфелек, так смешно и трогательно торчащих из-под ее богатого алого платья.
Андрей суеверно боялся этого крошечного народца. Маленьких ростом не поймешь, и не пытайся.
Карлица стояла, уставясь на картину.
"Не глядит в мою сторону, будто меня нет на свете", — неприязненно поежился моляр.
Проколок, видать, будет полный. Но никто ведь и не просил его рисовать свое лицо заместо принца Антона, а принцессу делать похожей на жену Орину. Вышло это как-то даже невольно. Моляр созорничал. Поэтому в Андрее страх был наравне со стыдом. Будто он вор и подсовывает покупателю негодный товар за честные деньги.
Андрей снова зыркнул на карлицу и увидел — к нему струится маленькая, слабая улыбка. Это добрый знак.
Вдруг раздался тонкий, свистящий, пронзительно чмокающий звучок. Карлица чихнула.
Бирон нахмурил брови, поморщился. Императрица молча и неподвижно смотрела на портрет, на изображение лиц молодого мужчины и злой девушки, которых она из-за своих династийных соображений решила наречь женихом и невестой. Мужчина был принц Антон, которого Бирон терпеть не мог.
"Этот моляр, — думала императрица, — хороший мастер, он изобразил их так, как и требовалось, — в непринужденной позе, и они у него точно влюбленные голубки".
Анна Иоанновна смотрела, а у Андрея шевелилась кожа на спине. Ведь он опасно сосвоевольничал — взял и вместо жениха едва заметно представил самого себя, благо что они были несколько похожи. Это не принц Антон, это он, Андрей Матвеев, обнимал принцессу одной рукой, а другой держал ее за тонкие, длинные пальцы. А невеста, которой было наплевать и на портрет, и на жениха, не то молчаливо допустила эту подмену, не то просто ничего не заметила. Во всяком случае, когда она видела портрет в последний раз у него в мастерской, она ничего не сказала, а только улыбнулась одной половиной лица.
— Ну что ж, неси показывай государыне!
Эту штуку тогда Матвеев проделал с легким сердцем, с наглостью какого-то отчаянья: "Э, все равно!" А сейчас стоял и ждал, чем же это все окончится, и ему было страшно.
Правда, накануне того дня, как ему пришел вызов во дворец для просмотра, к ним заглянул Иван Яковлевич Вишняков. Андрей ему очень обрадовался и, не давая раздеться, потащил в мастерскую, поставил картину на мольберт.
— Ну, гляди, Иван, и говори все, что видишь и думаешь.