От Терека до Карпат

Коломиец Владимир Г.

3

А казаки-терцы, находясь при штабе дивизии, наступали. Казачья сотня шла в авангарде, и ее разъезды выполняли различные разведывательные задачи. Поднявшись на невысокий холм, они увидели ферму, в которой мог скрываться противник. Поснимав с плеч винтовки, они осторожно приблизились к ней.

– Где солдаты? – спросили они у старика, вышедшего с вилами в руках из сарая.

Тот быстро, словно повторяя заученный урок, ответил, что они прошли полчаса тому назад, и указал направление.

– Точно? –

еще раз спросил его старший урядник Казей, удивившись, что тот показал направление в сторону от дороги.

Старик, давно перешедший возраст ландштурмиста, робко смотрел на казаков и молчал.

Переспрашивать не стали.

– Едем за ними, – скомандовал Казей, и они поехали дальше.

В километре от фермы начинался лес.

– Туда они добраться не успели, – сказал урядник и обратил внимание на кучи соломы.

– Вот где могут прятаться вражеские разведчики, – заметил он и с инстинктом охотника стал объезжать солому, чутко прислушиваясь и держа винтовку наготове. Лошадь фыркала, поводила ушами и слушалась неохотно. Остальные казаки тоже стали окружать стожки.

– Пальните в воздух, – приказал Казей, и когда несколько казаков дали залп, из соломы на четвереньках, с медвежьей ухваткой, стали вылезать солдаты в черных шинелях и в касках на головах. Они поднимали руки и сдавались в плен.

– Молодцы, ребята! – похвалил казаков подскакавший есаул. – Вовремя вы их открыли. Это разведка, а основные силы неприятеля в лесу. Через несколько минут наша артиллерия примется за дело. Продолжаем свое дело.

Казаки вернулись к ферме и поехали по дороге. Через час в небе появился неприятельский аэроплан. Он, как ястреб над спрятавшейся в траве перепелкой, постоял над казачьим разъездом и стал медленно спускаться к югу.

Казаки уже знали, что появляющиеся в этих окрестностях австрийские аэропланы проводят «охоту» на движущиеся русские колонны, обстреливая из пулеметов и сбрасывая бомбы. Не ограничиваясь этим, аэропланы, заметив работающих в поле крестьян, начинают обстреливать и мирных поселян из пулеметов.

И вот аэроплан, охотившийся, по видимому, за русскими колоннами, спустился в поле в окрестностях.

Работающие в поле люди, заметив, что аэроплан австрийский, бросились в рассыпную и встретили казаков.

– Берем летчиков, – скомандовал Казей. – Лутай, зайди правее! И они лавой двинулись к самолету.

Летчики, увидев возвращающихся крестьян с казаками, стали спешно готовиться к подъему. Пасущееся около места спуска стадо коров, испугавшись несущихся аллюром лошадей, бросилось в сторону аэроплана и рогами разбили пропеллер у аппарата. Не смогшие подняться летчики были окружены казаками и взяты в плен вместе со своей машиной.

– Пусть теперь знают во вражеской авиации, как воевать с казаками! – шутили терцы, наблюдая, как радуются вместе с ними местные жители.

А случай этот быстро разлетелся по войскам.

Казакам

же пришел приказ вернуться в штаб.

Дозор выехал на бугор, и глазам открылась глубокая балка. Казаки потянулись по ней походной колонной. Одни уже выходили из балки, другие только входили. Усталые кони шли медленно, всадники покачивались в седлах. Глухо звякали стремена. Заходящее солнце поблескивало на ножнах шашек. В воздухе пахло конским потом.

– Давай, давай! Скоро привал, – подбадривал казаков Казей.

Казаки улыбались, отвечали шутками и спрашивали:

– А потом сколько еще добираться?

– Утро вечера мудренее, – отвечал им урядник. – Сегодняшние версты мы уже отмеряли.

Выбравшись из балки, отряд прибавил шаг. Не доезжая до указанного им хутора, притаившегося в вечерних сумерках, они свернули в сторону. Для ночевки им отвели хозяйственные постройки и дом, в котором уже успели похозяйничать отступавшие. Двери в доме были сорваны, оконные переплеты выбиты. В сараях пусто.

Стали размещаться. Кашевары стали готовить ужин, казаки устраивались на сеновале.

Никита с друзьями выбрал для себя комнатку, в которой, как видно, размещалась кладовка. Она уцелела. По крайней мере, есть дверь и окно заколочено досками.

Поужинали, выставили охранение и легли спать.

А утром их построили у штаба дивизии.

– Старший урядник Казей, – читал приказ комдив, – вы произведены в хорунжие. Поздравляю вас.

Он пожал руку Никите и трижды расцеловал.

Никиту обнимали и поздравляли офицеры, а потом и станичники, тоже получившие за этот рейд награды.

Полковник сам принес погоны и укрепил их Казею поверх унтер-офицерских. Казей сиял.

Подразделения дивизии тем временем занимали оборону. И вскоре приняли бой.

– Есть потери, и потери огромные, – делились между собой казаки.

– Кто бы мог подумать? После такого успешного наступления – такой удар!

Но война – школа быстрая.

После трех дней ожесточенных боев наступило затишье. Утром, когда все ждали возобновления вражеских атак, не раздалось ни одного выстрела. В наших окопах стали думать: не ушли ли немцы еще дальше. Четыре предыдущих отбитых атаки чего-нибудь им стоили, хотя и дивизия, и полк, к которому приданы казаки, понесли большие потери.

Немцы были не так уже и далеко. Но точное расположение и задачи противника были неизвестны.

Послали ночью казачий дозор. Возглавил его теперь уже хорунжий Никита Казей. Казаки добрались до гусарского секрета и спешились. Расспросили сторожевое охранение, что происходит впереди у врага, и стали думать, как действовать дальше.

Они знали, что сюда, на этот участок переброшены венгерские и австрийские части, но зачем и где они?

– Вон от того местечка их разведчики уже дважды пытались к нам пробраться, – показывая рукой, сообщил общительный гусар.