От винта, господин дракон!
Шрифт:
Экхарт Алирийский ждал меня у перехода, живописно оперевшись плечом о саму раму. Учитывая, что одет он был по утяжеленной боевой драконьей форме, картина вышла до того внушительной и впечатляющей, что я чуть с шага не сбилась и, только услышав такой знакомый и непосредственный «Салют», немного расслабилась и улыбнулась.
— А вы уже или еще…? — спросила, разглядывая его облачение. Нет, все-таки все ящеры — неисправимые щеголи и даже в бой идут как на парад.
— Еще, — отозвался ящер боевой выпендрежный, одна штука, самодовольно усмехнувшись:
Экхарт говорил спокойно, даже слегка весело, словно речь, и правда, шла о занимательной прогулке, а не о достаточно серьезных вещах.
— Все так плохо? — спросила осторожно.
— Тебе правду сказать или соврать? — он слегка наклонил голову к плечу.
— Понятно, — вздохнула я. Значит, ситуация непростая.
— Да? — тут же обрадовался дагон. — А мне вот пока ни хруща не понятно. Ну ладно, идем, времени у нас не так много, — и быстренько активировал рамку перехода.
— А куда? — спросила запоздало, но Алирийский уже шагнул за зеркальную гладь портала. Пришлось идти за ним в неизвестность.
Горы… Ну, разумеется, это были горы. Но не те, где тренировались ребята из нашего клуба, а другие — явно выше и расположены дальше от столицы: в Рейстале уже темнело, а здесь закат только-только начинался и снежных шапок гор только касались первые золотистые его лучи. Свежий холодный ветер мигом выдул из моей головы все мысли кроме одной:
— Какая красотища!
— Согласен, впечатляет. Иди-ка сюда.
Пока я зевала по сторонам, очень впечатлительный ящер, оказывается, уже ушел куда-то вперед и теперь звал меня составить ему компанию.
Сглотнув, я сделала несколько шагов и ощутила очень неприятную слабость в ногах: горы будто надвинулись на меня, давя со всех сторон сразу, а земля, показалось, вот-вот уйдет из-под ног.
— Ты, вообще-то, нахалка, знаешь об этом? — Экхарт и не думал приходить мне на помощь. Наоборот, светлые глаза дракона явно посмеивались. — Сначала сама напросилась на встречу, потом опоздала, а теперь еще финтифлюшничаешь…
— Чего? Финтифл… — тут же возмутилась я. — И вовсе я не опоздала, это вы раньше заявились..
— Видали? Я еще и заявился, оказывается, — продолжал веселиться ящер. — У тебя, кстати, шнурок развязался..
Я сначала, к его удовольствию, бросила взгляд на ноги и только потом спохватилась: «Да нет у меня никаких шнурков..»
— А, погоди, — пригляделся он. — Это же не шнурок, а язык — мелет, что ни попадя.
Вот такого я уж точно спустить не могла: сама не заметила, как оказалась подле него, едва не тыча ему в грудь пальцем.
— Вы, кажется, собирались мне помогать, а не оскорблять…
Тяжелые ладони опустились мне на плечи.
— Умница, — похвалил дракон, и прежде, чем я сообразила, что мной в очередной раз подло манипулируют, развернул меня спиной к себе — и лицом к пропасти. — А теперь
Я смотрела — и чувствовала, как привычно начинает кружиться голова — позолоченные склоны гор, розоватые отблески заката и небо — бескрайнее небо. Сейчас оно казалось настоящей бездной; высотой, с которой мне предстояло рухнуть вниз. Только сильные теплые руки на моих плечах удерживали от того, чтобы мешком осесть на землю.
— Страх здесь, Ли, в твоей голове. Ты не боишься, пока не вспоминаешь, что должна бояться. — Мерный низкий голос Алирийского успокаивал, и я нашла в себе силы дышать… Вдох-выдох… вдох-выдох… — Сыграем в «вопрос-ответ»? — неожиданно предложил он, — любой вопрос и можешь начать первой.
Искушение было велико. Я даже на миг забыла о страхе и стала думать, о чем же его спросить.
— О чем вы мечтаете? — выдала я наконец и замерла в ожидании ответа.
Дракон отозвался не сразу.
— Небольшая поправка, — проговорил он, — любой вопрос, кроме этого.
Голос его звучал все так же спокойно и непринужденно и, наверное, я могла бы настоять, но почему-то не стала.
— Хорошо, — согласилась послушно и заменила вопрос на другой, тоже не сказать чтобы очень удобный. — А та картина с водяными девами, над которой вы работали в веселом доме, вы ее закончили?
Над ухом раздалось фырканье. Мой вопрос ящера явно позабавил.
— Не закончил, — взгрустнул Экхарт. — Для этого нужна бы еще парочка сеансов, но что-то вдохновение меня покинуло…
«Вдохновение, ага». Я едва сдержалась от того, чтобы не ткнуть одного блудливого ящера локтем под ребра.
— Теперь моя очередь, — возвестил тот и спросил уже более серьезно: — Так для чего ты заставляешь себя бояться, Ли?
«Заставляю? Я? Что за глупости?» — хотела ответить я. Но осеклась, отметив, что стоило вернуться к неприятной теме — и мои головокружение и слабость тут как тут, а ведь мгновение назад я и думать о них забыла. Я заставила смотреть себя вперед — туда, где между треугольными вершинами мне виделся маленький, такой беспомощный и легкий силуэт драконова крыла. Комок подкатил к горлу и захотелось крикнуть: «Пожалуйста, улетай, улетай отсюда».
— Чтобы помнить, — прошептала я. Тихие слова обжигали губы, веки пекло, — чтобы всегда помнить о нем… — некрасивый, тяжелый всхлип вырвался из груди и, как я ни пыталась сдерживаться, прорвался болезненными, жгучими слезами.
Экхарт молча прижал меня к себе, будто щитом отгораживая от окружающего мира кольцом своих рук. Я откинула голову на его плечо и все смотрела в небо, на то как разгорается в нем розово-оранжевым пожаром зарево заката.
— Теперь ты и так помнишь, Ли, — хрипловатый голос дракона приносил облегчение, как дарует его разгоряченному телу прохладный свежий ветер. — В страхе больше нет необходимости. Боль останется, но утихнет со временем, если ты позволишь ей быть. И заполнишь небо новыми, уже приятными, воспоминаниями.