От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

Никонов Вячеслав

Наибольший резонанс вызвали выступления будущего Председателя Верховного суда ССР в брежневские и андроповские времена Льва Николаевича Смирнова. 14–18 февраля он представил суду доказательства по разделу «Преступления против мирного населения», а 26–27 февраля – «Преступления против человечности». Была в деталях представлена картина геноцида славянских и еврейского народов, установления режима всеобъемлющего террора на оккупированных советских территориях, когда бросались в застенки женщины, дети и старики, пациенты больниц. Расстреливались и заживо сжигались жители многих сел и деревень, сознательно, без какой-либо военной необходимости, разрушались города и села.

Приводился доклад Гиммлера, одобренный

Гитлером в мае 1940 года, где говорилось: «В восточных районах для негерманского населения не должно быть школ второй ступени. Для них будет достаточно четырехлетнего обучения в народных школах. В этих школах должны обучать простому счету, не более чем до 500, учить подписывать свое имя и верить в то, что Божья заповедь предписывает повиноваться немцам, быть честным, трудолюбивым и послушным». Гиммлер выражал надежду, что через несколько лет такие национальности, как евреи, украинцы, поляки и другие, вообще перестанут существовать. Гитлер потребовал, чтобы была подорвана «биологическая сила» русских, чтобы они были лишены прививок и защиты против эпидемий. В другом документе Гиммлер полагал необходимым сократить население России до 30 млн человек, которые не должны были иметь никаких связей с прошлым – ни науки, ни культуры, ни религии.

Смирнов констатировал:

– В странах Восточной Европы антисемитизм гитлеровцев осуществлялся преимущественно в форме физического уничтожения невинных людей.

В доказательство он привел «Отчет эйнзатцгруппы „А“ с 10 октября 1941 г. по 31 января 1942 г.», в котором прямо указывалось, что систематическая работа «по очищению Востока имела своей целью возможно полную ликвидацию евреев». За эти три с половиной месяца этой группой были казнены 229 052 еврея, остальные собраны в гетто, где их заставляли в принудительном порядке работать на оккупантов. В Эстонии евреи были истреблены полностью, в Латвии из 70 тысяч евреев были ликвидированы 65 тысяч, в Литве были расстреляны 136 421 человек; в Белоруссии, где «окончательное решение» еврейского вопроса натолкнулось на известные трудности, – 41 тысяча евреев.

Ссылаясь на германские документы и доклад правительства Польши, Смирнов заявил, что из 3,5 млн евреев, проживавших в Польше в августе 1939 года, уцелели лишь около 100 тысяч человек, не считая 200 тысяч польских евреев, спасшихся в СССР.

Показания Ольги Шмаглевской об обращении с детьми в Освенциме, об убийствах беременных женщин и малышей, которые еще не в состоянии были работать, заставили ужаснуться всех, хотя, казалось бы, все самое чудовищное уже прозвучало… Столь же эмоциональными были и показания варшавянина Самуила Райзмана о лагере в Треблинке, который называли «дорога в небо» – евреев уничтожали сразу после прибытия в лагерь.

Трояновский пишет: «Помнится, что вначале заместитель судьи от США Джон Паркер не мог поверить в достоверность свидетельств о массовом уничтожении детей в концентрационных лагерях, а потом он был просто морально подавлен, когда ему стало ясно, что даже эти свидетельства отражали реальность лишь в малой степени.

Вспоминается также, как реагировали сами подсудимые, когда в зале суда были показаны кинокадры с грудами мертвых тел, снятые в концлагерях сразу после освобождения. Многие из них отворачивались, другие смотрели в потолок, делая вид, что все это их не касается, все это, дескать, дело рук небольшой группы преступных элементов. Вскоре, однако, суду были представлены доказательства того, что ряд подсудимых имел прямое отношение к массовому истреблению людей».

Заместитель главного обвинителя от СССР Покровский рассказал о нацистских зверствах в отношении советских, польских и других военнопленных. Он доказал, что они не были результатом садизма горстки палачей, а спланированной и тщательно регламентированной

политикой руководства Германии и командования вермахта. В отношении советских военнопленных не действовали ни нормы права, ни Гаагские и Женевские конвенции. Расстрелы, лишение пищи, клеймение, пытки, размещение на открытом воздухе в морозы… Покровский не назвал общее число попавших в плен и погибших там советских военнослужащих. Очевидно, в Москве не хотели обнародовать реальные масштабы плена. Однако известно, что из 5 млн 700 тысяч красноармейцев в немецких лагерях погибли более 3 млн 700 тысяч. Покровский также представил выводы возглавляемой академиком Николаем Ниловичем Бурденко Специальной комиссии о расстреле польских офицеров в Катынском лесу, где вина возлагалась на немцев.

«Нацистская Германия сумела превратить массовое убийство людей в обычную правительственную программу, которую выполняли самые обычные люди, не видевшие в этом ничего особенно предосудительного, – замечал внимательный свидетель процесса Трояновский. – Дает показания, например, комендант лагеря Освенцим Рудольф Хесс. Человек, похожий на самого обычного немецкого бюргера, – опрятный, непримечательный, и он начинает спокойным тоном, как будто отчитывается о делах своей лавки, рассказывать об уничтожении несметного количества человеческих существ. Он сообщил, что с начала 1940 года по 1 декабря 1943-го „было казнено и умерщвлено в газовых камерах и сожжено по крайней мере 2 млн 500 тысяч человек, а еще полмиллиона погибли от голода и болезней, то есть всего около трех миллионов“. Присутствующие поражены его безразличием ко злу, а он спокойно возражает:

– Мы, эсэсовцы, не должны были думать об этих вещах, мы были приучены выполнять приказы без размышлений, так что никому и в голову не могло прийти не выполнить приказа…

Олендорф рассказал, что в начале войны против Советского Союза он взял на себя командование одной из четырех оперативных групп, которые двигались вслед за германскими войсками, наступавшими в глубь советской территории. Их задача заключалась в том, чтобы расстреливать на оккупированной земле всех евреев и коммунистов. Группа под его командованием в период с июня 1941 года по июнь 1942 года расстреляла 90 тысяч мужчин, женщин и детей».

Итог выступления советских обвинителей и предъявленным доказательствам подведет Руденко:

– Впервые народы судят тех, кто уничтожил миллионы невинных людей, кто во имя дикой претензии на мировое господство вверг мир в пучину невиданных бедствий, порабощая и истребляя целые народы. За каждую каплю невинной крови, пролитой жертвами гитлеровских палачей, несут ответственность подсудимые. Рабский труд и истребление людей в концентрационных лагерях, массовое истребление евреев, а затем тот же рабский труд и то же уничтожение людей в оккупированных странах – все это доказано и обвинение не поколеблено.

8 марта свои доказательства начала представлять защита, у которой был доступ ко всем материалам обвинения. Подсудимых защищали выбранные ими 27 адвокатов, у которых имелись 54 ассистента и 67 секретарей. Среди них были известные немецкие адвокаты, как Отто Штамер, защищавший Геринга, и начинающие юристы. Трибунал оплачивал все их расходы, защита сама должна была искать и доставлять в Нюрнберг свидетелей и документов.

В тот же день Джексон направил письмо Руденко и де Рибу с напоминанием: «На совещании Главных Обвинителей 9 ноября 1945 года мы обсуждали возможность политических выпадов со стороны защиты по адресу представителей наших стран, особенно по вопросам политики Англии, России и Франции в связи с обвинением в ведении агрессивной войны… Около 1 декабря 1945 г., согласно договоренности, сэр Дэвид Максуэлл Файф представил свой меморандум. От советской и французской делегаций до сих пор нет никакой информации».