Отбор не приговор
Шрифт:
— Мне было очень смешно, — фыркнула лисица и напомнила, — острый слух, острый нюх и так себе глаз. Оба глаза так себе, если честно.
С этими словами подруга в одиночку подняла кресло и, ориентируясь на подсказки Лоты, понесла его в гардеробную комнату.
— А уж мне-то как было весело, — мрачно вздохнула Лотанари и добавила, — тяжело быть умной, красивой и магически одаренной старшей сестрой, когда твоя младшая не очень умная, не слишком красивая, не одаренная, да еще и больная. И мамина любимица.
— И ты бы предпочла стать как Толарина? — с насмешкой спросила
— Нет. Именно поэтому мне есть что сказать.
Чуть поправив кресло, Лота села в него, а Лима встала за спинкой кресла.
— Тебя, наверное, веселит, что старшую сестру при жизни признают мертвой? — мягко произнесла Лотанари. — Наверное, ты считаешь, что я бьюсь в истерике? Это не так. Ты здорово помогла мне Рина. После обряда я не смогу вернуться в Нерис, а знаешь, что это значит? Это значит, что я буду свободна и счастлива. Может быть, я надену малую эльфийскую корону и до самой своей смерти останусь в том возрасте, в котором меня коронуют. А может быть, в Эльфхиире я встречу свою любовь и обрету обычное женское счастье. В любом случае, я говорю и читаю на всех языках нашего континента, у меня есть диплом Магической Академии и собственные деньги. Не из папиной казны. Ты помогла мне, Рина. Ты очень сильно мне помогла. Живи с этим, сестрица.
— Ты вряд ли заключишь надежный контракт, — с тонкой усмешкой произнесла Лима и положила руку на плечо подруги. — Тебе не познать радости равных отношений. Мне, бездомной и безродной, жаль тебя, будущую старшую принцессу Нериса, будущую жемчужину рода Нейрин. Теперь твоя личная жизнь больше не принадлежит к тебе, принцесса. Теперь твоя личная жизнь — достояние королевства.
Едва только Лима замолчала, Лота вскинула руку и отправила в зеркало простое заклятье. Теперь это послание обязательно дойдет до своего адресата. Принцессу Толарину ждал довольно неприятный сюрприз.
— Тебе было тяжело сносить ее редкие сестринские визиты, — вздохнула Лота.
Лима пожала плечами и отошла от кресла.
— Я простая лисица, и знаешь, что тебе скажу? Что дети лесного короля получают плюх вдвое больше, чем их сверстники. Лейсир очень жестко следит за тем, чтобы его отпрыски не позорили корону. И если ты встретишь вежливого и предупредительного оборотня, то девять из десяти — он из правящей семьи. Они даже убивают с вежливой улыбкой на лице и выражением искреннего раскаяния и участия в глазах.
— С тобой только накладка вышла, — хмыкнула принцесса.
— Я обычная, — отмахнулась Лима.
— И говоришь, как и я, на всех языках континента, не путаешься в столовых приборах и знакома с большей частью классической литературы, — кивнула Лотанари. — Как скажешь, мне все равно кто ты — обычная лисица или приближенная лесного короля. Мне важна моя Лима. А теперь вперед, где-то в оранжерее без нас скучает роскошный и неприхотливый цветок.
— Несовместимо, — качнула головой лисица. — Я не особо в этом разбираюсь, но заметила, что чем красивее растение, тем оно капризней и бесполезней.
— Газетчики назвали меня "жемчужиной дома Нейрин", — насупилась принцесса. —
Лисица только фыркнула и пошла к выходу:
— Ты напрашиваешься на комплименты.
— Да, — честно признала Лотанари. — Я люблю, когда меня хвалят.
— Все любят. Идем, я оставила лопату в коридоре, будет нехорошо, если ее кто-нибудь унесет.
Подруги быстро вернулись к исходной точке, и Лота подавила нервный смешок. Вокруг лопаты собрались слуги, а господин Тикену, старший дворцовый смотритель, истерично вопрошал, кто додумался принести «эту дрянь» во дворец.
— Упс, — выдохнула Лима.
— Не упс, — фыркнула Лота. — Главное — правильное выражение лица.
И, состроив равнодушно-скучающее личико, Лотанари спокойно подошла к собравшимся, вежливо поздоровалась и забрала из рук господина Тикену лопату.
— Всем доброго дня, — с потрясающим спокойствием обронила принцесса и передала лопату подруге.
Лима закинула лопату на плечо и, тихонько насвистывая, устремилась за подругой.
— Никто. Ничего. Не видел, — услышали у себя за спинами подруги. — Расходитесь, расходитесь. Что встали? Лопату никогда не видели? Так я вас быстро на исправительные садовые работы назначу!
Тишину тайного перехода разбивал лишь перестук каблучков и тихие смешки.
— Знаешь, что самое интересное, — заговорила вдруг Лотанари.
— М-м-м? — послушно отозвалась Лима.
— Что уверенно-спокойное выражения лица всегда работает. Какую бы дичь ни творил человек, если он делает это уверенно — мало кто рискнет уточнить, что и ради чего делается.
— Теперь я понимаю, как ты сдала половину экзаменов, — хмыкнула лисица.
— А я не виновата, что из программы обучения нельзя исключить то, что не интересно изучать, — обиделась Лота.
— Я могла бы сказать что-нибудь умное о гармоничном развитии личности, — протянула Лима, — но не буду. Все равно в нашем случае это не сработало.
Лотанари пожала плечами и, выходя из тайного хода, спокойно сказала:
— Возьми, к примеру, магию цвета — зачем менять окрас одежды, если портной уже все гармонично подобрал? А магия света? С каким предвкушением я шла на урок! А оказалось, что все, чему нас там научат, как правильно настроить освещение в будуаре.
— Не только в будуаре, — сочла нужным поправить подругу Лима. — А так же в столовой, кабинете супруга и…
Сквозь неприметную, но не тайную дверь подруги вышли в парк и быстрым шагом устремились к стоявшей в отдалении оранжерее.
— Супруга! Которого не было ни у одной из студенток! Вот мы и пришли, удачно, что главный садовник изволит заливать страдания крепленым вином, — принцесса погладила кончиками пальцев стеклянную дверь в оранжерею и та, чуть засветившись, приоткрылась.
Внутри было жарковато и влажно, по воздуху плыли цветочные ароматы, а под ногами поскрипывал песок. Все дорожки в оранжерее были отсыпаны именно песком, и никто не знал, для чего это было устроено. Хотя Лота предполагала, что это для того, чтобы видеть следы. Потому она никогда не ленилась сравнять после себя песчаное покрытие.