Отбор под маской
Шрифт:
Грета не спешила отстраняться от некроманта. А он не спешил отпускать тонкое, теплое девичье тело. Тело, в котором жила такая юная, но такая интересная душа.
«Если не в бордель, то хотя бы по придворным морам», — решительно сказал себе некромант и отстранился от Греты.
— Сегодня выходной, открыта библиотека, в парке вечером будут играть музыканты.
Заглянув ему в лицо, она неуверенно спросила:
— А вы будете там?
— Вас не пугает моя суть? — Он пристально посмотрел ей в глаза, надеясь и боясь
— Боюсь, что я знаю о магии смерти ровно столько, сколько нужно для восхищения, — подрагивающим голосом ответила Грета.
— Значит, мне нужно тебя напугать?
— Есть более простые способы избавиться от назойливого внимания малолетней девицы, — поджала губы мэдчен Линдер. — Доброго дня, дерр Ферхара. Ваша тайна уйдет со мной в могилу.
Не прошло и секунды, как перед лицом некроманта с грохотом захлопнулась дверь.
— И что я сказал? — спросил некромант.
— Мой хозяин сказал, что хочет напугать свою темную менталистку.
— Она не моя!
— Потому и беситесь, — проказливо усмехнулся Дони и исчез.
Немного постояв под дверью, Алистер ушел. Чтобы он ни думал по этому поводу, а дела сами себя не сделают.
Грета сама не ожидала, что дверь захлопнется с таким грохотом. С постели подскочила Тирна, и мэдчен Линдер с восхищенным ужасом заметила в руках подруги боевой нож.
— Ждешь гостей? Ой!
Еще большим удивлением стали сильные объятия.
— Дорфова идиотка. Я ж тебя похоронить успела! Видела бы ты, с какой перекошенной мордой Ферхара тащил тебя через весь парк! Хоть бы записочку, хоть бы туфлей шевельнула! А то руки свешиваются, качаются безвольно!
Тирна отстранилась, вытерла слезы, убрала нож и коротко бросила:
— Слушаю тебя внимательно.
— Ох, — вздохнула Грета, на которую слишком много всего свалилось. — Я даже не представляю с чего начать.
— С начала. Где была бабушка, как вы спаслись, что было дальше. И почему от тебя пахнет восхитительным коф… Ого! Хм, а чем ты занималась этой ночью?
На общем столике, в слабом сиянии, появился поднос с кофейником, молочником и целой корзинкой пирожных. На ручке корзинки, за алую ленту, была привязана открытка.
— Читай скорей!
— «Самой обаятельной лисе», — послушно прочитала Грета. — Кофе нам, пирожные Финли.
Если Тирна и удивилась, то виду не подала. Только потерла ладони друг об друга и хмыкнула:
— Ну, лиса твоя где-то бегает, а мы же не можем допустить, чтобы пирожные испортились?
Финли могла пропустить многое. Однажды она проспала пожар — огонь и дым ее волшебной шкурке не страшны. После она проспала потоп — прохудилась крыша, но и вода не липла к волшебному созданию. А вот проспать сладкое… Не-ет, такого не бывало никогда. Потому Грета совсем не удивилась, когда рыжая молния промчалась от окна к столу и запрыгнула
— О как, — только и сказала Тирна. — Ну хоть по пироженке дай!
В общем, путем посулов и угроз, подруги добыли себе по пирожному, после чего Финли схватила зубами ручку корзинки и исчезла из комнаты.
— Какая вредная лиса, — пробурчала Тирна. — Итак, я внимательно тебя слушаю.
Грета мелкими глотками смаковала горький кофе и живописала последние часы приема. Тирна искренне восхитилась преступными умениями бабушки — не каждый может вскрыть замок шпилькой.
— Ты чего замолчала?
— Я контрактный ребенок, — сглотнув, сказала Грета.
— Позор, — цинично хмыкнула Тирна. — Тебе будет трудно, если это станет достоянием общественности. Особенно, если за твое зачатие и вынашивание были заплачены деньги.
— Не были.
— Все равно почти не доказуемо.
— Ничего, как-нибудь все образуется. — Грета сделала еще глоток и поморщилась.
Черный кофе у нее стал ассоциироваться с Алистером — дивный, привлекательный аромат и почти болезненная горечь. Неужели он не мог как-то иначе дать понять, что ее симпатия, совсем крошечная, ему неприятна?
Разум подбросил воспоминание: «Значит, мне нужно тебя напугать?» И в ее голове тон некроманта стал откровенно издевательским.
— Себя напугай, — бурнула Грета и допила черный, горький кофе.
Теперь она всегда будет пить черный кофе, чтобы не очаровываться.
— Чего напугать? — не поняла Тирна.
— Да это я так, мысли вслух. В общем, бабушка ударила меня проклятьем по лицу, чтобы никто не узнал, и сбежала. Дерр Ферхара снял проклятье и положил меня у себя. Он побоялся входить в нашу комнату среди ночи.
— Ты, видимо, забыла что-то мне рассказать, — тут же сощурилась Тирна. — Зачем это ему к нам идти? Тебе отказали ноги?
— О, ну, возможно, он меня немного опоил? — как будто вопросительно произнесла Грета и развела руками. — И последнее, что я запомнила, это необычайно вкусное вино.
— Порядочные люди после такого женятся, — восхитилась Тирна. — Итак? Ты проснулась в его спальне? Какая у него постель? А белье?
— Б-белье? Я спала одна. — Грета покраснела, вспомнив, что белья на ней не было. Но она бы и под страхом смертной казни не призналась, что проснулась в чужой спальне без трусиков.
— И ты не оценила, что он надевает под штаны? Зря. Знаешь, тут многие делают ставки.
Долив себе еще немного кофе, Грета попробовала прояснить ситуацию:
— Какие ставки? У меня такое ощущение, что меня не ночь не было, а пару месяцев.
— Ты же знаешь, что Ванда пыталась запрыгнуть в постель Ферхары? Ну вот не она одна. В итоге сейчас три идио… три соискательницы, чья жизнь скучна и уныла, поспорили. Предмет спора — ночь любви, объект — Алистер Ферхара. Доказательство — нижнее белье объекта.