Отброшенная в прошлое
Шрифт:
— Ага, теперь еще и это станем обсуждать, да? — Чувствуя раздражение и отвращение к нему за его непонятливость, Лорен воскликнула, пародируя его интонации; — Доктор Бьюмонт, вы не так поняли!
— Поясните, пожалуйста, миссис Райдер.
— Нет уж.
Голос Бьюмонта жужжал у нее в ушах настойчиво и раздражающе, как комариный писк. Его речи буквально высасывали из нее жизненные силы.
— Вполне возможно, что осознание преступности ваших действий пришло к вам через несколько лет. Возможно, основным поводом для психической травмы явилось открытие того, что в результате аборта трехгодичной
Лорен зажмурилась изо всех сил, ожидая, что в любую секунду ее захлестнет волна боли и чувства вины, но этого не произошло. Она вдруг осознала, что причиной ее бесплодия явилось вовсе не то, что случилось в женской школе двадцать лет назад, а нечто иное…
— Я вышла замуж в тринадцать лет, — сказала она подавленно. — В четырнадцать у меня родился мертвый ребенок. После этого я долго мучилась родовой горячкой.
Круглое лицо Джарвиса Бьюмонта сначала порозовело, но затем, с каждой секундой наращивая цвет, быстро стало малиновым, как у свеклы. Лорен изумленно смотрела на него. Похоже он молчал от того, что ему не хватало воздуха, но наконец он выдавал:
— Это уже слишком, знаете ли!
— Что вы имеете в виду, доктор Бьюмонт?
— Эту вашу средневековую чушь! Так. Я чувствую, что пора провести обследование, — он стал копаться в бумагах, лежащих у него на столе, бормоча себе под нос. — Надо было начать с этого, когда вы ко мне пришли в первый раз… Начнем с Эм Эм Пи Айо…
— Что вы там бормочете, я не понимаю. Маленькие, словно бусинки, глазки Бьюмонта сверкнули раздраженно.
— Это расшифровывается как «Миннесота Мультифазик Персоналити Инвентори». Совершенная оценочная программа. Компьютерная программа. Примерно через две недели будут результаты, а потом…
— Спасибо, нет.
— Боюсь, мне придется настаивать, миссис Райдер.
Его официальный тон, как ей показалось, был всегда лишь формой защиты. Она догадывалась, что он хочет ей сказать гораздо больше, чем говорит, ибо его сковывает профессиональная этика.
Она сделала еще одну попытку. В конце концов, она ведь дала обещание Адаму.
— Я хочу вам показать кое-что. Пришло в сегодняшней почте. Я бы показала вам сразу, но вы так увлеклись выносом сора из академии Тодхема… Я имею в виду каталог с той нью-йоркской выставки. Знаете, мне кажется, я начинаю понемногу понимать, что же все-таки происходит. Эти сны о тысяча пятисотых годах…
Она запнулась и поражение уставилась на Бьюмонта. Ей никогда прежде не приходилось наблюдать, как у человека от гнева раздуваются ноздри.
— Миссис Райдер, — сдавленным голосом прохрипел Бьюмонт, — немедленно прекратите говорить о шестнадцатом веке. Пришло время взглянуть в лицо реальности. Реальности!
— Да, вы правы. Только реальность состоит в том, что вы не сможете помочь мне, если не выслушаете вещи, которые я тщательно обдумала.
— Я слушаю, миссис Райдер.
Лицо Бьюмонта уже не было покрытым красными пятнами. Дыхание у него замедлилось и выровнялось. Он резко поправил пиджак и выжидающе уставился на Лорен.
Она вздохнула. Она удовлетворилась его словами, но не взглядом, в котором все еще сквозило сильнейшее подозрение.
— Нет, бесполезно.
Она опять поднялась со стула, взяла свою сумочку
— Почему?
— Вы все равно не поймете.
— Миссис Райдер, если вы не заинтересованы в том, чтобы вам оказали помощь, тогда мы в самом деле просто теряем время. Но настоятельно рекомендую вам: хорошо все продумайте, прежде чем выходить из этой комнаты.
— Я и так думаю, доктор Бьюмонт, — ее прежний гнев вернулся, да еще с такой силой, что это ее удивило. Подойдя к двери, она бросила на него последний, испепеляющий взгляд. — Мне не нужна помощь со стороны человека, который посоветовал моему мужу иметь секреты от меня.
Офис Адама располагался на третьем этаже старого кирпичного дома в Ламбертоне. Сам он должен был заниматься составлением статистики по результатам недельных исследований, однако мысли его блуждали в стороне от этой работы. Он беспокоился за Лорен. Сейчас она, должно быть, уже ушла от доктора. Интересно, как она отреагировала на то, что ей рассказал Бьюмонт?
Наконец, он со вздохом сложил бумаги в ящик стола. Сегодня его хватило лишь на дурацкие рисунки на полях страниц. Бросив на них последний отсутствующий взгляд, он только сейчас понял, что рисовал Лорен. Странно вдруг осознать, чем занимался битый час.
Адам переключил свое внимание на ожидавшую его корреспонденцию, которой, — поскольку он не нанял секретарши, — накопилось великое множество. Ему все еще трудно было сконцентрироваться на работе, но он одолел первое письмо и уже начал второе, как вдруг в его кабинете раздался тихий упрекающий голос Лорен:
— Вчера вечером ты вкладывал в свои слова больше значения, чем я могла догадаться, не так ли?
«Черт! — подумал Адам, разворачиваясь на своем крутящемся кресле к ней лицом. — Хорош этот Бьюмонт! Да уж, умеет хранить свои источники информации, нечего сказать!..»
— Лорен, я…
— Ты всегда так усиленно подчеркивал, что являешься приверженцем абсолютной честности, — она говорила тихо, но эффект обвинительной речи прокурора создавался сильнее, чем если бы она на него кричала. — Тебе наговорили, чем я якобы занималась в прошлом. И тебя это огорчило. Как ты мог лечь вчера со мной в постель, имея такие страшные подозрения?
— По отношению к той Лорен Кендалл, на которой я женился, все эти обвинения неприемлемы.
— Только потому, что я не в силах ничего вспомнить? — Она пересекла комнату быстрым шагом, продолжая давить на него тяжелым взглядом точно так же, как давила словами. — После того, как Бьюмонт рассказал мне о том, что тебе удалось узнать, я подумала, что ты не придал этому значения. Я подумала, ты верил мне. Но ты не верил, ведь так? В каждом твоем слове, произнесенном вчера вечером, был двойной смысл! На что ты надеялся, Адам? Что я дам тебе список бывших любовников? Что я признаюсь: «Прости, милый, у меня не было никакой потери памяти, и я их всех отлично помню!» Что я буду заниматься самобичеванием и ты поймешь, какой я низкий человек? Ни того, ни другого, ни третьего я тебе дать не могу. Я не знаю, чем занималась пятнадцатилетняя девочка в академии Тодхема. Я не знаю, что с ней было до этого, я не знаю, с кем и какие отношения она имела! Я не помню! И, возможно, не вспомню никогда!