Отчаянно ищу Сюзанну
Шрифт:
“Я знаю. Нам нужно поговорить о том, что произошло в саду. Это истинная причина, по которой я захотел прогуляться с тобой сегодня. Сью, я надеюсь, ты сможешь простить меня. Когда я поцеловал тебя...”
“Остановись. Мне нужно тебе кое-что сказать. Сейчас. Это важно. О том, кто я такая”.
“Ты художница. Это все, что ты хотела сказать, верно?” Он отвел взгляд, и ей показалось, что она заметила следы смеха, когда он снова повернулся к ней. “Я никому не скажу, если это то, о чем ты беспокоишься. На самом деле я очень рад узнать, что дружу с художником, картины
“Друзья”, - повторила она. Он видел ее такой? Неужели все это ничего для него не значило? Даже вчера днем?
“Да. Ты мой друг, не так ли? Когда я сказал, что хочу запереть тебя в саду, я имел в виду это лишь отчасти”.
“Ты это серьезно?” Она скрестила руки на груди и уставилась на него.
“Только частично”. Он рассмеялся, забирая два пирожных у проходящего мимо лакея.
“Тогда, я полагаю, мы отчасти друзья”.
Он повернулся к ней и, наклонившись ближе, прошептал: “Могу я купить вторую половину вместе с яблочным пирогом?”
“Возможно”. Она невольно улыбнулась и взяла у него пирог, откусив кусочек. Она должна сказать ему сейчас. Ее возможность таяла; скоро она ее упустит. В конце концов, он считал их всего лишь друзьями, не более того. Какое это имело значение, была ли она Сюзанной? Это был просто еще один секрет.
В любом случае, их поцелуй, казалось, значил для него не так много, как для нее. Друзья. Будут ли они смеяться над этим позже? Или она возненавидит его и он вычеркнет ее из своей жизни? Кусочек яблочного пирога во рту стал горьким, и ей пришлось проглотить его.
“Ты же знаешь, я никогда не упоминал, какие картины коллекционирую. Мне интересно, что ты предположила, что я коллекционирую твои”.
“Ты упоминал об этом однажды. Я уверена в этом”. Она опустила взгляд на маленькую тарелочку в своей руке, сосредоточившись на крошечных розовых розочках, обвивающих край. Он упоминал об этом. Только это было в ночь бала-маскарада. Это твой шанс, Сью. Скажи ему.
“Правда?” - спросил он, откусывая кусочек пирога.
Она подняла глаза в попытке изобразить невинность, проклиная свои нервы. “О, конечно”.
“Когда?” Настойчивый взгляд в его глазах заставил ее сердце учащенно забиться.
Не в первый раз за этот день она задалась вопросом, знает ли он уже ее секреты. Она моргнула. Ее губы приоткрылись. Ей нужно было только произнести эти слова, но признание отказывалось покидать безопасный рот. Вместо этого она сказала: “Я полагаю, у тебя больше нет вопросов”.
“Ты используешь это как оправдание. Почему, Сью?”
“Еще один вопрос. О, смотри, вот и моя мама”.
“Ты сейчас ищешь свою мать?” Он подтолкнул ее локтем, чтобы она отошла в сторону от вечеринки, где они могли продолжить обсуждение. Его пальцы задержались на мгновение дольше, чем было пристойно, согревая ее кожу. “Неужели моя компания настолько ужасна?”
“Да, но мне это, скорее, нравится”. И в этом проблема, закончила она в тишине, взглянув
“Как и я.” Ему, казалось, было не по себе, когда он переминался с ноги на ногу. “Сью?”
“Да?”
“Причина, по которой я пристаю к тебе с просьбами о танцах — танцах, от которых ты отказываешься, но, тем не менее, танцуешь ...” Его взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь. “Мне это нравится”.
“И я отказываю тебе, потому что мне слишком понравился наш танец”, - наконец выпалила она, эмоции захлестнули ее глаза в тот момент, когда она произнесла эти слова. Не плачь, Сью! Ты дурочка!
“Ах, это, должно быть, твой большой секрет… Когда мы танцевали, Сью? Просто скажи, что ты хочешь сказать”.
“Во сне, Холден”. Она шмыгнула носом, сдерживая слезы, и продолжила: “На мне было темно-розовое платье, перевязанное лентами. Видишь ли, я была довольно пьяна ...”
“Сны могут казаться вполне реальными, не так ли? Я пережил ту же необъяснимую фантазию. Продолжай ”.
Он не понял. Он подумал, что она дразнится. Как она могла объяснить? “Той ночью в твоей спальне...” — попыталась уточнить она, - “это была я”. Последние слова она произнесла вслух или только мысленно?
Его лицо было непроницаемым. Как раз в этот момент подошла ее мать, толкая Эванджелину перед Сью, как призового пони на празднике урожая. Ее шанс пришел и она его упустила. Она потерпела неудачу. Почему она была способна сказать все на свете, кроме того, что нужно было сказать? Или она и так сказала слишком много?
***
“Да, погода сегодня теплая”, - согласился Холден с Эванджелиной, обшаривая взглядом сад в поисках сестры девушки.
Когда он вел Эванджелину мимо ряда роз, он заметил Сью, стоявшую у стола, уставленного едой. Ее пальцы замерли над вазой с шоколадными конфетами, когда она делала свой выбор. Она поднесла конфету к губам и отправила в рот.
“Я надеюсь, погода немного остынет, не так ли?” Эванджелина сказала рядом с ним.
“Я полагаю”. Он вытянул шею, чтобы через толпящихся на лужайке людей еще раз взглянуть на Сью. Наконец, он заметил ее. Она лакомилась сладким, в то время как довольный блеск наполнил ее глаза — глаза цвета осенних листьев. Он снова удивился, как он мог быть таким тупым, чтобы не видеть, кто она на самом деле. И теперь он был пойман в ловушку, прогуливаясь по этому саду с ее сестрой, когда Сью всего несколько минут назад почти признала, что она Сюзанна. “Черт бы все побрал”.
“Я знаю. Я тоже нахожу солнце сегодня довольно ярким. И посмотрите на мою сестру ... поднимающую лицо к солнцу и позволяющую себе загореть или, что еще хуже, покрыться веснушками. Что с ней можно сделать? Эванджелина рассмеялась.
“Я обнаружил, что задаюсь тем же вопросом”. Когда они подошли ближе, он заметил выбившуюся прядь волос Сью, развевающуюся на ветру, как флаг, возвещающий о прибытии Сюзанны. “Полированное золото”, - пробормотал он себе под нос.
Сью все это время была права — он был слеп. “Черт возьми”.