Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла
Шрифт:
– Уже скоро, – сказал Мэй.
– Лезут тут всякие, – проворчал Вонн, забираясь на пассажирское место.
– Самое забавное в этой ситуации, – сказал мистербоб, – что я ощущаю странную смесь запахов. От вас прямо-таки смердит опасностью, в то время как мистервонн лишь слабо пахнет ожиданием и предчувствием.
– Все зависит от того, как часто бываешь в таких переделках, – пояснил Мэй. – Вы понимаете, через что вам предстоит пройти, советник?
– Само собой, – услышал он из кузова, затем послышался шорох – как
– Вот это по-нашему! – одобрил Мэй. – Все понял с полуслова, даром что заморский гость. Вот у кого учиться надо, – укоризненно посмотрел он в сторону Вонна.
– Ну, командир... может, хватит?
– Ладно, – сжалился капитан. – Отдыхайте.
– И, как только мистервонн распахнет им двери, чтобы показать меня, я «выключу» его. А потом, когда он уберется с моего пути, устрою им настоящую газовую атаку... И от этого они... как вы там говорили, мистервонн «перестанут контролировать кишку»?
– Не совсем, – откликнулся Вонн. – Но это введет их в состояние временной дезориентации, прострации и отключки. Пока они очухаются, я впрыгну к вам, а Мэй с Винтерсом помчат наперегонки к «Незабвенной». Их грузовиком мы блокируем дорогу, а сами заедем в грузовой отсек «Незабвенной» и Питер Чиба помчит нас к звездам. Неважно куда, главное – подальше отсюда.
– Теперь я все понял.
– Это хорошо. А теперь, ответьте, пожалуйста, многоуважаемый посол, поняли ли вы то, чего делать не должны ни в коем случае? – обратился к нему с вопросом Мэй. – Я не хочу, чтобы дело доходило до крайностей. Это не повредит вашей репутации.
Ответом мистербоба стал какой-то известковый запах, со скрытой нотой чего-то острого.
– Мистервонн, все же – вы унюхали то, что я пытался вам объяснить?
– Простите, мистербоб, но я не могу... – Вонн обернулся, чтобы взглянуть на арколианца, и тут вдруг его голос сорвался, как будто его внезапно схватили за горло. Он хватил ртом воздух, выдавил: «Прошу прошения» и выпрыгнул из машины. Мэй увидел, как он достает из кармана коробочку и вытряхивает на ладонь какие-то пилюли.
– Сочувствую, – сказал Мэй. – Этих нейроподавителей хватает ненадолго. Особенно в ситуациях повышенного стресса. Что ж, по крайней мере, ты напугаешь их одним своим видом.
– Еще бы. Я вот что хочу сказать, джеймсоджеймс... Вся эта ситуация вообще вызывает странное ощущение. Это, конечно, только от страха, но меня все больше интересует – что за эксперименты они собираются ставить на мне? У вас часто экспериментируют над себе подобными?
Мэй кивнул:
– Почему вы думаете, что Вонн останется в деле? Вонн тем временем вернулся, вытирая рот рукавом.
– Прошу прощения, – заявил он и выразительно потряс коробочкой с пилюлями. –
– Я могу сделать вам сеанс релаксирующей ароматерапии, мистервонн.
– Оставим это пока, – распорядился Мэй. – Берегите силы для главной атаки.
Из фургона послышалось кудахтанье, более всего напоминающее смех.
– Как это похоже на вас, А-формистов! Вы считаете, что меньше говорить – значит, беречь силы. Какое заблуждение! Пахнуть – это очень естественный процесс, не вызывающий никакого напряжения в организме. Для нас пахнуть – то же, что для вас «болтать». Чем больше говоришь, тем больше заряжаешься энергией от собеседника...
– Я это знаю, – отрезал Мэй. – Но говорить убедительно – порой требует больших затрат душевной энергии. Мне же хочется, чтобы вы выступили сегодня как можно убедительнее. Кроме того, я хочу, чтобы получилась хорошая психическая атака. Поубедительнее, пожалуйста, мистер Вонн, мы очень надеемся на полет вашего воображения... и, думаю, это сыграет нам на руку.
– Вот спасибо, напарничек, – проворчал Вонн. – А мама всегда говорила мне, что врать нехорошо. Помнится, Андерс рассказывал, что надо выстоять против своего страха, а я никогда особенно и не паниковал. – Он нервно застучал ногой по днищу автомобиля. – Но куда запропастились эти черти?
Мэй посмотрел на часы.
– Должно быть, какой-нибудь...
В этот момент слова его были прерваны громким треском рации, вмонтированной в панели управления между передними сиденьями.
– Счастливчик, ты слышишь меня, – донесся голос Винтерса. – Выходи на связь! Это я, Верзила, прием!
– Видимо, парню понравились позывные, – прокомментировал Вонн.
– Что там случилось? – озадачился капитан, не спеша откликаться и заранее обдумывая, что скажет Винтерсу в зависимости от сложившейся обстановки.
– Где же ты, Счастливчик, – продолжал заклинать Винтерс, – Это я, твой Верзила, откликнись...
Мэй чертыхнулся и схватил трубку. Вонн в этот момент перехватил его руку и примирительно сказал:
– Мы все сейчас на взводе, капитан.
Коммерсант кивнул. Здравый голос рассудка всегда вовремя просыпался в нем. Капитан в нем привык к словам «Аврал!» и Полундра!», но благоразумный торговец, больше привыкший к словам «почем» и «сколько», не давал ему разойтись на всю катушку.
– Спасибо, – искренне поблагодарил он Вонна. Совсем из головы вылетело.
Он подождал, пока Винтерс закончит треп по рации, и включил зажигание. После этого он ровным голосом запросил о состоянии готовности.
– Отсюда все отлично видно, – доложил Винтерс, – я пристроился на макушке дерева, которое стоит на вершине большого холма. Холм выходит на дорогу и отсюда просматривается дорога до самого города, даже никаких оптоклей не надо. А сколько звезд отсюда видать! Целый шмондрильон!