Отчим. Куколка для Монстра

Дашкова Ольга

— Да, — тихий ответ.

Приподнимаюсь, глажу по спине, хрупкая, тонкая, куколка.

— Я не монстр, каким ты меня себе нафантазировала, я сам не знал, кто я, пока не встретил тебя.

Кладет руки на плечи, обнимает, трется щекой о щетину, а я дурею. Мне мало, мне так мало ее. Всегда будет мало. Накрывает страх, что могу потерять ее, обнимаю крепче, до хруста костей, начинает трясти.

— Прости меня, любимая.

Вита целует, обхватив мое лицо руками, я целую в ответ, кусая губы, зарываясь в длинные распущенные волосы.

— Мне не за что

тебя прощать.

Она совершенно обнаженная, открытая, нежная и такая желанная. Голодным зверем набрасываюсь на ее губы, шею, грудь, терзая соски. Слишком стремительно и быстро. Она сама отвечает, кусает меня, ведет языком по шее, царапая ногтями плечи, крутит бедрами, трется о каменный стояк.

??????????????????????????Запускаю руку между ног, ласкаю, делает движения бедрами, продолжая целовать. Влажная, гладкая, возбужденная, стонет. Хочу войти в нее, слегка приподнимаю, аккуратно насаживаю, Вита шипит, рычит в шею, толкаясь навстречу. Опускается на член сама, медленно, до основания, ловя свой первый кайф, дергаясь в спазме удовольствия, сжимая член изнутри.

— Моя девочка… моя куколка.

Удерживаю за лицо, нахожу губы, целую, а Вита насаживается глубже, сильнее, двигается, по спине стекает пот. Не могу пока отдать ей полный контроль, но хочу видеть ее оргазм. Отклоняюсь чуть назад, помогаю двигать бедрами, запускаю руку между наших тел, натираю клитор.

Вита вскрикивает, ускоряет темп, впиваясь ногтями в бедра, не чувствую боли, лишь ее удовольствие, то, как она сжимает меня изнутри, а потом кончает. Что-то говорит, в ушах звон, ловлю ее оргазм, даю несколько секунд.

Снимаю с члена, поворачиваю спиной, ставлю коленями на кровать. Вита опускается грудью вниз, прогибает спину. Вхожу медленно, полностью заполняя собой, до синяков сжимая ее бедра.

Толчок, второй, еще, по вискам стекает пот, сердце выламывает ребра. Девушка кричит, кусает свои пальцы, обхватив одной рукой за талию, тяну на себя, заставляя встать на колени. Захватываю обе руки под локти, увеличиваю темп.

Горю с ней дотла, как в том пожаре после аварии и взрыва, но это мой рай, мое искупление, я должен сделать девушку счастливой.

Вспышка, перед глазами алые круги, тело бьет оргазм, удовольствие проносится бешеной волной цунами. Крутит, завязывает узлом, мышцы сводит. Кончаю, понимаю, что мог сделать Вите больно, но она ловит свой очередной оргазм, уже не кричит, а хрипит.

Еще пара мощных и глубоких толчков, сперма наполняет ее лоно, стекает по бедрам. Отпускаю, Вита падает на кровать, часто дышит, ложусь рядом, хочу курить и выпить что-нибудь крепкое, но встать нет сил.

— Я не думала, что так бывает.

— Что?

— Жестко и хорошо. Что теперь будет? Что будет с нами?

— Все будет хорошо.

— Но кто убил Инну? Я думаю, это кто-то из своих, Федор или Тигран. Ты запретил думать, что это может быть Антон, он у тебя святой. Инна действительно хотела от тебя ребенка, для этого ездила по клиникам?

— Хотела.

— А ты?

Интонация изменилась, Вита напряглась.

— Я не думал о детях,

это не входило в мои планы. И если ты не прекратишь задавать вопросы, я снова тебя трахну.

— Хм.

— Иди ко мне.

Обнимаю, Вита ложится на мою грудь, молчим, чувствую ее дыхание и ладонь там, где сердце.

Оно снова живое, оно бьется.

Со смертью Инны придется разобраться самому, Вита права, это кто-то из своих. Я мало обращал на нее внимание и на то, чем она жила. Надо поговорить с персоналом, с Вальтером, он который день хочет мне что-то сказать, а я отмахиваюсь.

Несколько минут стоит тишина, Вита расслабляется, ее дыхание становится ровным. Вот бы так всегда — засыпать и просыпаться с ней. Надо будет чем-то ее занять, чтобы не совала нос в следствие и сама не пострадала. Если не сможет танцевать, путь ребятишек учит, да, надо предложить школу балета создать, но пусть пока учится.

Но я тогда еще не знал, каким коротким может быть мое счастье.

Глава 38

Прошла почти неделя.

Несколько раз приезжали следователи, задавали одни и те же вопросы, допрашивали нас по одному. Я все больше присматривалась к окружающим — к Тиграну, Федору, Антону, который не проявлял никакой агрессии по отношению ко мне.

Даже к молчаливому и невозмутимому Вальтеру, предполагая, что любой мог совершить это страшное преступление. Либо это все было лишь случайностью, трагическим стечением обстоятельств. Инна кого угодно могла довести до белого каления, каждый мог в сердцах толкнуть ее, ударить, и хрупкая женщина не выдержала.

Но что больше всего меня поражало, это то, как легко я начала привыкать к Дмитрию Горну. Он стал открываться с другой стороны, ушли загадочность и мрачность, появилось нечто другое, то, что мне хотелось изучать. Мне хотелось его трогать, познавать мир секса, который он мне подарил. Иногда страстный, одержимый, голодный, а иногда очень нежный и трепетный.

Это все мне нравилось в нем, я понимала, что не просто влюблена, я люблю его. Люблю уже давно, наверное, с того момента, когда увидела и сердце предательски заныло в груди. Оно уже знало, что не принадлежит мне.

А я растворяюсь в нем, отдаюсь, погружаясь все больше, и мне это нравится. Я счастлива, я первый раз в жизни счастлива и не хочу, чтобы это закончилось.

Показала ему письмо отца, которое было найдено в книге на чердаке, он, оказывается, его там не видел, а вот о завещании знал, но оставил все как есть, понимая, что я обязательно его найду и приду с вопросами.

Дмитрий долго и внимательно читал письмо, перелистывая страницы, там в самом конце была приписка, до которой я раньше не дошла. Но когда прочла ее недавно, меня как осенило, все начало складываться в картину, которой я раньше не видела. Прошлое, не все его поступки мне казались идеальными, но, как бы он ни поступал и как бы мне ни было горько, Роберт Туманов был и останется моим отцом, моим горячо любимым отцом.