Отдай, детка! Ты же старшая!

Козырь Фаина

Дарина не удержалась и искренне заметила:

— Как я за вас рада! А то убогонький на убогом… Рада, что в нашей стране наконец — то можно получить хорошее образование.

Глава 2

У Дарины был секрет, который она тщательно оберегала от общественности вот уже почти год. Этот секрет звали Иваном Пименовым. Этот великолепный образчик простого русского парня, с почти косой саженью в плечах, с чудесными добрыми глазами и довольно высоким ростом, с незлобивым спокойным характером и сводившей многих с ума молчаливой невозмутимостью, работал на

заводе сварщиком. Зарабатывал Иван для провинциального города просто очень замечательно — примерно семьдесят тысяч рублей, имел свою квартирку, доставшуюся от угоревших в бане родственников, небольшой домик в деревне, где жила воспитавшая его бабушка Вера Григорьевна, женщина выдающегося ума и стального характера. В общем, не парень, а сказка! Выгодный жених! Он никак не вписывался в даринкин круг общения. Что очень ей нравилось! Ведь она не собиралась делиться с ним никем! Особенно девушка оберегала его от своей семьи. По давней сложившейся традиции, она не несла домой то, что ей было особенно дорого.

Со своим секретом Дарина была бесконечно счастлива. Она все удивлялась, иногда даже вслух, что никто из ушлых девиц до нее не запер в счастливом браке этого Ивана — богатыря.

— Вань, ну неужели никто на тебя глаз не положил за все время? — искренне удивлялась она. — И куда девки смотрели!

Тот что — то обычно бурчал под нос и тут же притягивал ее своей здоровенной лапой к себе, утыкаясь в макушку губами, с удовольствием вдыхая аромат умопомрачительного дорогого даринкиного шампуня.

Познакомились они феерично. Проектировщики как всегда напортачили и не проверили угол соединения двух каркасных арматур. В результате входная арка перед дорогим пафосным рестораном, что отделывала даринкина фирма, превращалась не в изысканный элемент декора, а в хаотичный небрежный набор несоединённых железно — рубленных балок. Собственно, этот проект курировала одна из тех куриц, что периодически набирал в штат генеральный. Глядя на них, умница зам, тащивший на себе всю фирму, Роман Владимирович Савелов, презрительно морщился и приговаривал:

— Курица не собака, а жопу лижет!

Так вот, эти курицы с особой периодичностью в силу своих интеллектуальных и иных способностей фирму подставляли по самое не балуй. Этим с удовольствием пользовался Роман Владимирович, заставляя их платить неустойку из собственного куриного кармана, и под рев и вопли вежливо птичку увольнял. Одним ударом, как говорится, двух зайцев! Гений! Просто гений! А потом обычно звонил Даринке и просил:

— Дарюсь, ну закрой ты чужое идиотство. Сделай в мире гармонию! Деточка, ты же у меня все можешь! А я тебе потом денежку кину, не обижу! У! Люблю тебя, дарчик мой! Ты уже в дороге?

Даринка грязно ругалась почем зря, предлагая засунуть любимому начальнику вознаграждение в…, но потом все равно отправлялась на объект исправлять. В общем, рабочая любовь у них с Савеловым была взаимная.

В тот знаменательный день она позвонила на завод старому мастеру, другу отца Матвею Серафимовичу и попросила прислать самого лучшего сварщика, да не абы какого, а с фантазией. Старик усмехнулся и лукаво сказал:

— Да есть у меня один на примете, талант истинный, токмо ты его, Даринк, береги, он у нас парень нецелованный, не попорть! А то знаю я вас, девок!

— Ой! — засмеялась тогда Горянова. — Матвей Серафимыч, скажете тоже! Мы на невинных младенцев не бросаемся.

Мастер в трубку только весело покряхтел. Через два часа сварщик приступил к работе. Как это было, Даринка не видела. Она оставила подробные инструкции своему помощнику Лешке Селифанову, толковому

парню, и поехала на свой объект. К вечеру, уже порядком подуставшая, вернулась, чтобы увидеть самое настоящее чудо: сварщик превратил груду железа в произведение искусства. Он стоял у самого верха и яркими искрами сыпался возле его складной мускулистой фигуры огонь. Вот он дожег последнюю линию, снял маску и обернулся. Даринка застыла. Сердце ухнуло куда — то вниз. В горле пересохло. Русоволосый парень лет двадцати восьми осторожно спустился с высоты, стянул перчатки и подошел к Даринке. Он долго и молча смотрел на ее изумленное лицо и ничего не говорил. Так прошел, наверное, час.

Пришли в себя не сразу. Парень взял в свои огромные лапищи ее руку и нежно так, осторожно погладил ее раскрытую ладонь. Горянова вздрогнула и… и пропала. За окном уже была ночь.

— У меня завтра выходной, и дома борщ вкусный, — тихо сказал парень.

— Люблю борщ… — Даринка не лукавила.

— Только хлеба нет…

То, что он нецелованный, это были совершенные враки. Да! Иван был не просто целованный. Он был посвященный адепт российской камасутры. Вот! Даринка разве только что не пищала в ту ночь под ним. Мастерски Иван не только сваркой владел… Неутомимый он был такой, что к утру Даринка уже взмолилась… А он… он смущенно немного сказал:

— Дарушка, а давай еще разочек, а?

— Вань, мне через полчаса на работу. И я уже не могу…

— А мы быстренько… И я сам все сделаю…

Правда, быстренько у них не получилось. Иван все делал обстоятельно и со вкусом. Минут тридцать только разогревал…Даринка уже кричала в голос, забывая сдерживаться… В общем, к денежной компенсации в эсэмэске к Савелову Горянова дрожащими от перенапряжения руками выпросила отгул. Тот посмеялся над странного вида сообщением и дал выходной.

В тот день Дарина узнала, как может чувствовать себя женщина, которую реально сутки не выпускали из постели. Она по — настоящему посочувствовала всем героиням любовных романов, в коих брутальные мачо не единожды за ночь имели своих возлюбленных и в хвост и в гриву.

А Ванюшка был такой выдумщик! Фантазер, блин! Талант истинный, едрить твою кочерышку!

С того вечера они стали почти неразлучны. Горянова быстро перезнакомилась с пименовскими друзьями, поощряла их приходы и посиделки, умудрялась готовить в перерывах между работой, точно рассчитывая, что бульон должен свариться от осмотра одного объекта до другого.

Уже через неделю Дарина перевезла самое необходимое в его квартирку и частенько оставалась там ночевать. Иван был счастлив. Он не говорил этого, но так радостно и умиленно смотрел на Дарину и так горячо выказывал ей по ночам знаки своего внимания, что Горянова научилась незаметно дремать на работе, на переговорах и даже в бухгалтерии во время оформления договоров. Ибо на сон уходило слишком мало времени. А вечерами … А вечерами они, прижавшись друг к другу, блаженствуя, смотрели какой — нибудь дурацкий сериал про полицейского с далекой Рублевки.

Для Ивана жизнь с Даринкой стала воплощенной мечтой. Одно его удивляло и настораживало — любимая не спешила знакомить Ивана ни с кем из своего круга, словно и не было у девушки друзей и близких.

— Дариша, — спросил он как — то осторожно, — а ты в семье тоже одна?

Горянова посмотрела на него как — то странно и словно нехотя ответила:

— Сестра Элька есть, младшая.

— Ммм! — протянул Иван.

И на том все расспросы прекратил.

Глава 3