Отдай, детка! Ты же старшая!

Козырь Фаина

После кино решили посидеть и пообщаться в «Валенсии», взяли пива. У мужчин сразу нашлась общая тема. Ванечка и Олег болели за «Зенит» и с удовольствием обсуждали сплетни о возможности перехода Артема Дзюбы в московский «Спартак», а также решали, кто станет главным героем матча с ЦСКА. Спустя часа два решили расходиться. Горянова с Ванюшкой отбыли первыми.

— Жаль мне его, — вздохнул Олег, глядя на удаляющих.

— Почему? — удивилась Олька.

— Иван не дурак. Знает он, что Горяновой не пара.

— Мы с тобой тоже не очень — то похожи были, когда поженились, —

ощетинилась Олька. — А уже четыре года как вместе. Да мама твоя до сих пор воет, что я тебе жизнь испортила своим рабоче — крестьянским происхождением. И ничего. Вроде мы с тобой расходиться не собираемся… Ты у меня даже дачу полюбил.

Олег хмыкнул:

— Дачу полюбил… Вот наивная! Это ж я тебя, непутевая, полюбил, а не дачу твою! И ты не сравнивай, Оль! Мажором в нашей паре всегда был я. А у них — Горянова.

— И что? — не понимала Завирко. — Она ж его любит, тут и слепому видно. Да и Ваня, по — моему, тоже от Даринки без ума.

— Не понимаешь? Хороший он парень. Правильный.

— А Даринка что? Ложная? Как гриб?

— Даринка твоя — огонь! Сколько она рядом с ним в болоте жить будет?

— А я с тобой в болоте сколько живу?

— Да не сравнивай, Оль! Я в мажорстве своем по ночам от одиночества и пустоты выл. Потому теперь счастлив с тобой и твоими гибридными помидорами, будь они не ладны. А Горянова… Горяновой без фейерверков никуда!

— Не знаешь ты ее, Олежек! Даринка простая и хорошая.

— Да я не спорю, что она хорошая. Просто она птица высокого полета. А такие на насестах не сидят. Я вот про что. И пойдем уже домой! Я есть нормально хочу!

И они, взявшись, как в юности, за руки, пошли домой.

Глава 6

Субботу Даринка и Иван провели как в угаре. Пименов, словно вспомнив первые дни их знакомства, не выпускал ее из постели. Даринка прямо утомилась и даже где — то очень глубоко обрадовалась, когда в воскресенье ему позвонили с работы и попросили срочно выйти на смену. Провести воскресенье без Ивана она решила вполне тривиально: необходимо было в кои — то веки повидать родителей — вечерний обязательный созвон за полноценный контакт ими не засчитывался и дорогие предки скучали. Поэтому уже рано утром Дарина отбыла на свою забытую квартиру. По дороге заехала на только что проснувшийся рынок, чтобы купить баранины: она собиралась приготовить любимое папино блюдо — бешбармак.

Дом встретил ее холодом и какой — то неживой полустерильностью. «Да, — вспомнила с удивлением Горянова, — а я не ночевала здесь уже недельки три!» Хорошо, что цветов у нее, кроме кактуса, не было. А то погибли бы!

Но нужно было поторапливаться, и Даринка, наскоро накинув фартук, принялась чистить морковь и лук, резать мясо, натирать тесто. Через три часа укутанный в фольгу мясной соус и отдельно тарелка с нарезанными мучными квадратиками были упакованы. Пришло такси, и Горянова отправилась в родимые пенаты, предварительно внимательно осмотрев себя в зеркале и сняв на всякий случай все новые цацки.

— Ау,

родители! Вы где?! — заходя в отчий дом и поражаясь странной глухой тишине, выкрикнула Горянова.

Из дверей Элькиной комнаты показалась бледная мама.

— Что случилось? — мгновенно отреагировала на нее Дарина, скидывая туфли и ставя на пол поклажу.

— Эля, — расстроено шепнула мама, как будто имя сестры что — то объясняло.

— В смысле «Эля»? — попыталась уточнить девушка.

— Не стой в дверях, дочь. Пойдем на кухню. Ты, верно, что — то съестное привезла?

— Да, — напряженно кивнула Горянова на автомате. — Так что случилось, мам?

— Не нужно было, — погруженная в свои мысли, Елена Артемовна уже подняла с пола пакеты и понесла их на кухню. — В доме всего полно.

Поняв, что от матери, по крайней мере в данный момент, ничего не добьешься, Даринка тут же принялась хозяйничать. Молча поставила воду на плиту, развернула мясной соус и сунула его в микроволновку на разогрев, постелила на стол салфетки. Приготовление еды всегда умиротворяло. А это сейчас было именно то, что доктор прописал. Горянова не сводила с матери напряженного взгляда, судорожно листая в голове смертельные диагнозы родных и близких. Мать печально присела за стол, осторожно наблюдая за даринкиной деятельностью, и горько вздохнула.

— Отец где? — прервала затянувшуюся паузу Горянова.

— В аптеку побежал за успокоительным.

— Понятно… Ма-ам, может, все — таки расскажешь, что случилось? — Даринка методично закидывала квадратики из теста в кипящую воду. — Ведь все живы? И что с Элькой?

Елена Артемовна, по — деревенски прикрыв рот рукой и раскачиваясь, трагически произнесла:

— Элечка! Такое несчастье! Мальчик ее бросил. Вернее, не бросил, она сама ушла, но это все было так некрасиво, так мерзко. Она пришла, а он целуется с другой…

Горянова со всей силы швырнула шумовку в раковину и чуть не выругалась. Чувствуя, что сейчас наговорит лишнего, она схватила первое попавшееся под руку и засунула в рот. Слава богу, что это оказалась свежая, чищеная морковь. Пока Даринка с остервенением ее жевала и мысленно материлась, пикнула микроволновка и сварились пластинки из теста — в общем, было чем заняться. Отматерив почём зря в душе свое дурное семейство, падкое на экзальтацию, Горянова выложила в огромное блюдо готовый бешбармак. Щелкнула, открываясь, входная дверь, и через минуту в на кухне появился папа.

— Бешбармак! — радостно воскликнул он вместо «здравствуй», но тут же исправляя бестактность, протиснулся и чмокнул Дарину в щеку. — Привет, доча. Балуешь ты нас! А у нас тут видишь, — выкладывая на стол настойки валерианы, боярышника и корвалол, приговаривал Александр Айгирович, — душевный лазарет! Элька всю ночь рыдала. Вой стоял, как в марте, когда кошаки поют…

— Саша! Как ты можешь! — попыталась пристыдить мужа Елена Артемовна, но какое там!

Запах бешбармака заставил мужчину легко позабыть о горьких страданиях младшей дочери, и он уже, облизываясь, забирал из рук Даринки большую тарелку.