Отдай Свою Душу
Шрифт:
***
« Я знаю, что ты моя мама.»
В большой гостиной, вместе с ароматом роз, разливалась музыка. Этот вальс так давно не звучал в этих стенах, что всё в доме, и сам Малфой-Мэнор будто танцевали, наслаждаясь таким внезапным возрождением. Гермиона, одетая в цвета Слизерина, восседала у рояля, её руки порхали над клавиатурой, высвобождая ноты как волшебных бабочек из кокона, которые взлетали вверх и заполняли всё пространство вокруг.
Третий день волшебница не находила себе места. Ей попеременно то хотелось убить Драко, то пойти и поговорить с ним, то просить у него прощения за что-то, чего даже себе объяснить Гермиона не могла. В первый день она вернулась в поместье, поддавшись уговорам Северуса, который утверждал,
Но время шло, она играла вальс, Арчи второй час учил Скорпиуса кататься на лошади, а профессор так и не явился. И всё же, после двух часов дня ворота поместья открылись, и долгожданный гость появился перед лицом своей бывшей жены, невероятно уставший. Волшебница прекратила играть.
— Я уезжаю, — сразу же начала она, не призывая в помощь посторонних тем.
Северус даже остановился, замерев на мгновение в незаконченном движении, недалеко от рояля.
— Уезжаешь?
— Да. Я всё обдумала и решила. Я уезжаю и забираю Скорпиуса.
— Это новость! — отреагировал профессор, изогнув бровь — я полагал, ты не примешь такого решения…
— Отчего же, Северус? После всего, что я узнала…
Он сокрушённо покачал головой и сел на один из ближайших стульев.
— Ты не можешь. Ты связана с этим местом. Ты не сможешь увезти наследника, — профессор не верил, что она снова принялась за старое.
— Я бы не стала и думать об этом, ты знаешь. Но он даже не явился. За все три дня никаких известий! Ему всё равно! — Гермиона напротив встала из-за рояля, и начала ходить по гостиной, каждый раз резко разворачиваясь на месте, чтобы идти в обратную сторону.
— Почему ты так решила?
— Тут легко сделать вывод, не правда ли? Поэтому я…
— Я же просил тебя не совершать необдуманных поступков… — перебил её Северус.
— Я ещё ничего не сделала.
— Ты сделала вывод!
— Уже поздно, я всё решила.
Снейп встал. Надежда на счастливое разрешение проблемы таяла на глазах.
— Делай как считаешь нужным, но сначала поговори с ним…
— И что нам это даст? — она не понимала.
Гермиона остановилась и теперь стояла перед ним, спокойно глядя в глаза. Снейп же видел перед собой мудрую взрослую женщину, и он, даже под страхом смерти, никогда бы не смог предположить, что именно её ждёт такая судьба, что именно она должна будет нести бремя этого дома. Северус вздохнул и нежно взял волшебницу за обе руки.
— Ты должна хотя бы узнать его позицию, — сказал он настойчиво.
— Я достаточно знаю о случившемся, — волшебница отдёрнула руки и быстрым шагом вернулась к роялю. Профессор последовал за ней.
— Ты знаешь не всё!
— Так расскажи мне! — она вспылила — если ты знаешь! Так расскажи, Северус!
— На это имеет право только Драко. Поговори с ним… Обещай, что поговоришь?
Гермиона нервно скрестила руки на груди. Её молчание секундной стрелкой стучало в висках Северуса. Он ждал. Было очень важно, чтобы она согласилась.
— Хорошо… ладно… и, если ты не против, я сделаю это прямо сейчас.
Снейп развёл руками, показывая, что не имеет никаких возражений.
***
Несколько минут спустя после разговора с Северусом, схватив пальто, Гермиона покинула дом, чтобы снова воспользоваться чарами Малфой-Мэнора и найти на этот раз Драко. Как только, удушливая волна аппарации сменилась свежим воздухом, её глазам предстал во всей красе главный вход в министерство магии. Решительности поубавилось, когда она оказалась так близко к мужчине, которого любила.
Лифт остановился на нужном этаже, и с лязгом закрыв двери за её спиной, увёз с собой остатки решительного настроя. Гермиона сжала палочку в кармане и на негнущихся ногах пошла по коридору. Несколько раз силы покидали её, она поворачивалась на пол пути и шла обратно к лифту, но после вновь возвращалась, собрав волю в кулак. Когда же, наконец, перед ней оказалась нужная дверь, то одновременно там появился и её старый друг, который нёс своему заму очередную пачку документов. Гарри увидел подругу, сделал большие глаза, и попятился назад, всем своим видом показывая, что не намерен даже приближаться к этому кабинету, пока она там. Гермиона остановилась у цели, трясущиеся руки выдавали её с головой, когда тонкие пальцы поворачивали позолоченную ручку. Её шаги были тихими, а закрывшаяся за ней дверь не издала ни звука.
Драко стоял у окна, наблюдая за снежинками, падающими за стеклом. Он почувствовал её присутствие, запах духов Гермионы заполнил все уголки помещения. Малфой поставил бокал на подоконник и развернулся. Перед ним стояла она, первая женщина не носившая фамилию Малфой, но достойная её более всех прочих. На ней было платье цвета изумруда, тёплые полусапожки и пальто, волосы убраны в хвост. Волшебница переминалась с ноги на ногу, будто не по своей воле пришла сюда. Их глаза встретились…
Что могли сказать любящие друг друга люди, после стольких лет ссор, бессмысленных обид и проблем, созданных ими же. Гермионе страстно захотелось кинуться к нему на шею, утонуть в его руках, почувствовать их на своей спине, спрятаться в нём как в коконе и больше никогда, никогда не покидать этого мужчину. Драко, напротив, ожидал чего угодно, только не радушного приветствия. Он боялся её, боялся и любил. Вероятно, это отразилось в его глазах, потому что женщина как-то странно передёрнула плечами и села. Никто из них не знал с чего начать разговор, при этом оба пытались скрыть своё волнение, стараясь как можно дальше находиться друг от друга.
Гермиона взглянула на камин, в поисках темы и, наконец, нашла её там, где вовсе не ожидала. В ранее пустой коричневой раме портрета находился мужчина, делавший вид, что спит. Яркие вспышки воспоминаний промелькнули перед глазами волшебницы: поместье, коричневая пустая рама портрета в спальне перед ужином, этот самый кабинет и обсуждение плана с Драко, после ухода Астории… Она была так шокирована своим открытием, что невольно взглянула на Малфоя. Взгляд её мог быть истолкован неверно, потому женщина поспешила заговорить.
— Этот портрет. Сними его!
Драко нахмурил лоб.
— Зачем? — он вообще не понял при чём здесь портрет.
— Ну же, Драко, — она не раздумывая назвала его по имени, даже не заметив этого — этот портрет… портрет… это же он оповещал твоего родственника, когда нас схватили… это он подслушивал нас… этот портрет висел в спальне, того поместья, где мы ужинали…
Блондин некоторое время был в ступоре, поймав себя на мысли, что после того, как с её губ слетело его имя, он не понял ни слова. Но вскоре мысли прояснились, и Малфой осознал ситуацию, в полной мере понимая взгляд Гермионы и её внезапное снисхождение к нему самому.