Отдай Свою Душу
Шрифт:
— Понятно. А вы знаете, могу ли я связаться с мистером Поттером или мистером Снейпом?
— Я не знаю мистера Поттера, мисс. Но мистер Снейп, мистер… эм… кажется, Уизли и ещё один мужчина в очках, не далее чем вчера покинули Малфой-Мэнор вместе с мистером Малфоем.
Гермиона с любопытством посмотрела на него.
— Присядьте, Арчи, — её голос стал звучать добрее и доверчивее — вы не из Британии?
Он принял её приглашение и опустился в соседнее кресло.
— Нет, мисс, я из США.
— Интересно… — она
Арчи кивнул.
— Бри, — громко позвал он, и эльфийка почти сразу возникла перед ним.
— Да, сэр, Арчибальд? — она медленно перевела взгляд на Гермиону и вскрикнула — миссис Малфой?! Вы очнулись! Миссис Малфой очнулась, какое счастье снова видеть вас.
Гермиона взяла Бри за маленькие ладошки, которая та с радостью протянула ей.
— Миссис Малфой? — ошарашено и по слогам произнёс дворецкий.
Волшебница улыбнулась.
— Нет, Арчи, я просто Гермиона, Гермиона Грейнджер. Бри ошибается.
Эльфийка посмотрела ей в глаза и прижала уши.
— Что будет угодно хозяйке Малфой-Мэнора?
— Тыквенный сок и что-нибудь перекусить.
— Как скажете, хозяйка, сейчас всё будет, — Бри исчезла так же как и появилась.
— Почему она вас так называет? — наконец, придя в себя, спросил Арчи.
— Вы разве не знаете? Я принадлежу этому дому, но я не миссис Малфой, — она сцепила руки на коленях.
Гермиона чувствовала, что с её последнего пребывания в доме в Годриковой Впадине, многое изменилось. Изменилась и она сама. До неузнаваемости. Многие вещи теперь произносились легко, связь между предметами и действиями, магией и душой, чарами и природой — были ей так же понятны, как могли быть понятны только опытным магам современности. Волшебнице было интересно: чувствует она подобное исключительно в пределах Малфой-Мэнора, или же такое преобразование окончательное и изменению не подлежит?
— Вы мать младшего Малфоя?
— Почему вы так решили? Из-за картины наверху? — портрет Астории висел в одном из коридоров третьего этажа.
Дворецкий кивнул.
— Есть большое сходство. Но вас ведь зовут Гермиона…
— Да, а на портрете Астория, жена мистера Малфоя. Она умерла.
Арчи было не менее любопытно узнавать что-то новое, чем самой Гермионе.
— И всё же сын мистера Малфоя и ваш сын?
Она кивнула, но оставила вопрос без прямого ответа, не собираясь развивать эту тему.
— Много легенд связано с этим поместьем, но о вас я не слышал никогда, — задумчиво произнёс дворецкий.
Волшебница улыбнулась.
— Если Малфою захотелось сохранить такое в тайне, то это только его проблемы.
Они оба замолчали, не зная нужно ли продолжать разговор. Минуты тянулись, а молчание становилось всё более неловким. Наконец, тишину развеяла Бри.
— Спасибо, Бри, — сказала волшебница, наливая себе сока.
Та поклонилась и повернулась к дворецкому, казалось, слишком поспешно.
— Сэр, там в конюшнях, сэр… — её губы затряслись и глаза наполнились слезами.
— В каких конюшнях, Бри? — не поняла Гермиона.
Эльфийка снова прижала уши и повторно обратилась к Арчи.
— Сэр, Арчибальд, сэр… Эмили умирает.
Дворецкий вскочил.
— Извините, мисс Грейнджер, я вынужден покинуть вас, это очень срочно.
— Ну уж нет! — она тоже поднялась — я с вами!
Гермиона по дороге зашла в гардеробную, накинула тёплое пальто, которое поместье ей любезно предоставило, и последовала за Арчибальдом в ту часть Малфой-Мэнора, в которой ей быть ещё не доводилось.
***
Вдвоём они спустились на первый этаж и вышли через чёрный ход, который проходил сквозь кухню на один из внутренних дворов. Там, проскользнув под аркой, Гермиона и дворецкий оказались у одноэтажного длинного строения, впрочем не лишённого изящества готической архитектуры. Волшебница следовала шаг в шаг за мужчиной, удивлённо осматривая загоны и их обитателей, но при этом не отставая. За несколько метров до загона, в котором пахло хвоей и слышался шелест листвы, пол стал серебряным. Волшебная пыль оставалась на обуви и подоле платья Гермионы. Женщина замерла перед открытыми воротами. Её глазам предстала невероятно печальная и невообразимо прекрасная картина одновременно.
На траве, усыпанной блёстками слоем в несколько сантиметров, лежал единорог. Дыхание белоснежного животного сбивалось, а глаза, с заключёнными в них мириадами звёзд, смотрели в одну точку. Эмили плакала. Слёзы струйкой стекали по белой шерсти из глаз и падали на пол большими каплями, мгновенно впитываясь и исчезая. Арчи растерянно стоял рядом с животным, не зная с чего начать.
— Можно мне? — Гермиона подошла ближе и присела, положив ладонь на шею Эмили. Каким-то образом волшебница знала, что нужно делать.
Животное вздрогнуло и глаза перестали плакать. Дворецкий отошёл на пару шагов, с трепетом наблюдая событие, каких бывает мало даже в жизни волшебника. Тот свет, что лучился в глазах Гермионы, будто отдал часть себя через руку женщины, проходя в шерсть животного и загораясь уже в глазах Эмили. Единорог снова вздрогнул и по белоснежной шерсти пробежала небольшая волна, вновь делая её серебристой. Их глаза встретились — Гермионы и Эмили. Арчи никогда не видел ничего прекраснее этого события. Женщина и единорог, окружённые серебряной пылью, смотрели друг на друга — сейчас, как никогда, волшебница была похожа на вейлу в её прекрасном обличье.