Отдай туфлю, Золушка!
Шрифт:
— Она не может, — процедила я. — У неё нога поранена.
— Да? — он снова взглянул на меня.
А затем ещё раз щёлкнул пальцами. Подол льняной юбки пополз вверх, нога Золушки обнажилась до колена. А потом… Не может быть! Я широко распахнула глаза, безмолвно взирая на то, как из ран выскакивают мельчайшие осколки стекла, нарушая все законы гравитации и сверкая искорками. И растворяются в воздухе. А раны — затягиваются. Честное слово! Кровь исчезла и через каких-то пару минут от глубоких порезов не осталось и следа.
— Теперь — может.
Золушка вскочила и бросилась
— Дрэз, ну же! — нетерпеливо прошептала сестрёнка.
— А Дрэз останется, — небрежно заметил Чертополох.
Дверца захлопнулась. Лошади взяли с места в карьер, и я снова упала. Хорошо хоть на пятую точку. Ну и немного приложилась спиной уже о другую скамью. Где-то позади раздался крик сестрички, но быстро смолк.
— Это похищение?
— Можно и так сказать. Ты же девица, не так ли?
— Можно и так сказать.
— Смелая. Глупая. Как твоё имя?
— Дрэз.
Он задумался. Затем кивнул мне на скамью напротив себя. Я осторожно поднялась и села.
— Вы меня убьёте? — уточнила на всякий случай.
— От тебя зависит.
Я сложила ручки на коленях и уставилась ему в лицо взглядом умного пёсика. Я не гордая, да. Ну, потерпеть могу. Жить — хорошо, не жить — плохо. И вдруг осознала: рессоры! У этого экипажа они точно есть! При всей быстроте передвижения — а двигались мы вот прям со скоростью километров шестьдесят в час, не меньше, а то и все восемьдесят — карета совсем не тряслась. Ход был плавный. Но свои открытия я решила придержать при себе.
— Я не буду доносить на Золушку, — предупредила колдуна на всякий случай.
— А ради спасения своей никчёмной жизни?
Вот же влипла!
Он хочет из меня стукача сделать? Ну точно! Но я — не он и никогда им не была.
— Нет.
Я зажмурилась, отчаянно закусив нижнюю губу. «Доверие и честь нельзя предать дважды», — однажды сказал мне папа. Потому что после первого их уже не будет. Звучит пафосно, но ведь так и есть? Конечно, можно было бы попытаться обмануть гадёныша, но вдруг он, например, мысли читает? Вдруг мерзавец — телепат? Или, например, магические клятвы там…
— Не читаю, — признался Чертополох.
Что?!
Я уставилась на него.
— У тебя лицо выразительное, — меланхолично пояснил злодей. — Значит, доносить на Синдереллу не будешь?
— Нет.
— А на принца Мариона?
«Я вообще ни на кого не стану вам доносить!» — чуть не выпалила я, но задумалась. Может, не стоит жизнью вот так разбрасываться? Всё же она у меня одна. Или две, если допустить, что это не сон, а, например, какое-то дурацкое перерождение. Но всё равно не то, чтобы много. А кто мне Марион? Да и вообще, я с ним вряд ли когда-либо встречусь ещё. Если верить сказке (а чем дальше, тем больше я ей не верила), то принц отправится с туфлёй в руке искать Золушку. И, конечно, попытается мне её примерить, но… Это ведь займёт буквально пару минут. На что доносить-то? Сама же нарываться на встречу с этим казановой я вовсе не собираюсь.
Я покосилась на Чертополоха.
—
— Вероятно.
— Мне нужно время, чтобы подумать. Такие дела, знаете ли, с кондачка вот так не решаются.
— Подумай, — легко согласился он.
Мы помолчали. Серебряный свет погас, и, если бы не дыхание колдуна, я и вовсе могла бы подумать, что осталась в экипаже одна. Стало ещё более жутко. По коже побежали стада мурашек. Ну уж нет! Я не дам довести себя до состояния перепуганного кролика!
Потянувшись к окну, я отодвинула шторку и выглянула.
Серебряный диск луны наполовину укутала пушистая туча, сияющая индиговым краешком. Дождик всё ещё моросил, всё так же меланхолично и лениво. Я подставила лицо влажности и ветру, растрепавшему мои волосы. Стало чуть легче.
А потом посмотрела на окрестности. И едва не заорала.
Прямо напротив меня клубилось сизовато-белое облако. Земля же обрелась далеко внизу: иголочками сверкали шпили, темнели прогалины домов, сверкали белые шапки гор, змеиной чешуёй переливались извилистые речушки.
Вороные несли нас по небу.
Глава 5
Сделка
Но это же невозможно! Это не…
— Не выпади, — посоветовали мне саркастично.
Я выдохнула, зажмурилась. А потом вдруг испугалась, что карета завалится набок, дверца откроется и… И очень захотелось вернуться в тесную «безопасную» глубину, забиться под лавку и тихонечко завыть.
Ну нет уж!
Снова открыв глаза, я заставила себя внимательно оглядеться.
А что-то в этом есть! Мы летим на высоте птичьего полёта, и кажется, что облака можно потрогать руками. Бояться? Да ни за что! Я с парашютом прыгала и то не боялась. А здесь, в магической повозке… Не дождётесь!
— То парень мчится то к лесу, то к ручью, — громко завопила я навстречу ветру, — всё поймать стремится мол-ни-ю-у-у!
Йу-ху!
Правда из-за ветра слов особо не было слышно. И тогда я засвистела. Свист с трудом вырывался из горла и тут же забивался обратно. Адреналин хлынул в кровь, и мне захотелось сделать что-то невероятно сумасшедшее. Что-то такое… такое… В конце концов, когда ещё мне приснится настолько же безумный и прекрасный сон?
И тут наши кони вдруг резко понеслись вниз, и у меня перехватило дыхание.
Это, подождите, с какой скоростью они скачут?
Да тут же…
Нет, не сто километров в час, и даже не сто пятьдесят… Точно больше двухсот! Но не триста же?
Земля летела на нас с сумасшедшей скоростью. Очень скоро я увидела угрюмый замок, нависший над пропастью. Его построили прямо на каменном столпе, словно отколотом от горы. Острые крыши башен ощетинились в небо.
Скорость лошадиного бега стремительно падала. Вскоре коняшки перешли на мягкую рысь, а спустились на ровную террасу перед замком и вовсе шагом. Я отчаянно пыталась вспомнить какую вообще скорость способна развить нормальная лошадь, но… Никогда не занималась конным спортом. Одно было ясно: эти вороные — не нормальные. Хотя бы потому, что приличные лошади по небесам не скачут.