Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие
Шрифт:
И еще он говорил: «…надежды мои чисто мистические, потому что я все равно верю в победу светлых сил. Я убежден, что сила зла базируется на нашей трусости и тупости, но то, что на протяжении эры беззаконий всегда находились стойкие люди, праведники, мученики, — такие, как архиепископ Лука Войно–Ясенецкий, психиатр Дмитрий Евгеньевич Мелехов, Андрей Дмитриевич Сахаров, — утешает, это залог того, что дух непобедим и черные призраки все равно рассеются рано или поздно».
Отец Александр и сам был из таких праведников и мучеников. Он принял всё ниспосланное ему безропотно, с терпением и мужеством. Он был рыцарем Добра. Добро, «оно — как жизнь среди мертвых. Оно маленькое, оно слабое, но в нем суть и ось
24 января 2006 г. [69]
Как удавалось отцу Александру сочетать в себе силу и нежность, качества, казалось бы, противоположные? И то, и другое было каким-то сверхчеловеческим и в тоже время — очень человечным. И то, и другое было рождено любовью. Только в этой ауре, в этой атмосфере любви возможно было то общение, которое у нас было с отцом Александром. Он однажды сказал: «Научиться любить человека — это значит постичь секрет жизни, самую главную ее тайну».
69
Вступительное слово на вечере памяти отца Александра. Библиотека иностранной литературы.
Вот отец Александр эту тайну постиг. Через него с нами говорил Господь. И сейчас говорит, потому что он — избранный сосуд Божий. Господь вел его за руку всю жизнь. Его сердце вмещало всех нас. Это сердце — как неопалимая купина: оно горит и не сгорает. Оно согревает своим жаром каждого из нас, оно зажигает всё новые и новые огоньки в душах людей.
Святые делятся с нами тем, что имеют, — своими дарами, главный из которых — дар любви. Они своим жаром сердечным меняют нас. Отец общался с нами не только посредством слов, но и поверх слов. Его голос, взгляд, его лицо (вернее сказать, лик) — всё это было знаком присутствия Бога. У него была жажда Бога, и Господь на эту жажду ответил.
Эта жизнь — она как молитва, как живая непрестанная горячая молитва, из сердца льющаяся, из сердца рвущаяся. Но, пожалуй, не «как» — она и была молитвой. И дело не в его учености, эрудированности — дело в том, что он знал сердцем. Отсюда — его уверенность, решительность, смелость, стремительность.
Я хочу поставить вопрос, может быть, странный: чем мы отличаемся от отца Александра? Можно ответить: всем, ну просто всем отличаемся, и это будет правдой. Но я хочу выделить одно: мы обычно говорим о Боге, не ощущая Его, и это только слова, а отец Александр говорил о Нем совершенно иначе, и это не были просто слова, потому что он всегда жил в Его присутствии, потому что он доверял Ему беспредельно, потому что он знал Его. А знал потому, что любил Его. Вот в этом, мне кажется, главное отличие.
В его молитве сказано: «Ради Тебя люблю ближнего, как самого себя». «Ради Тебя». Даже ему трудно было любить таких ближних, как мы, но он любил. А нам любить их еще труднее, нам бы поучиться терпеть их, но если бы мы научились любить Господа, мы бы сумели полюбить ближних, а может, даже и дальних.
У нас слово «любовь» очень часто на языке, а в сердце ее нет, и этого никак не скроешь, не утаишь. А у отца Александра была действенная любовь, вот как апостол Павел говорил: «вера, действующая любовью», потому что Бог поставил Свою печать на его сердце, и оно горело любовью. Вот за эту любовь к нам — ко всем! — он и был убит, как Христос был убит за любовь к нам. Потому отец Александр и был образом Христа.
Все-таки я надеюсь и верю, что отец Александр кое–чему нас научил. Нам надо молить Бога, чтобы семена, брошенные в наши души через отца
ВЕРА И КУЛЬТУРА В ТВОРЧЕСТВЕ ОТЦА АЛЕКСАНДРА МЕНЯ.
Некоторые соображения [70]
Тема, за которую я взялся, необозрима. О. Александр когда-то сказал о Владимире Соловьеве и Павле Флоренском, что они сами были культурой. Вот так же и я могу сказать, что Александр Мень сам есть воплощенная вера и воплощенная культура, и чего бы он ни касался в своем творчестве, эти две универсалии пронизывали всё. Поэтому я по необходимости вынужден был ограничить себя и добавить к названию своего сообщения слова: «Некоторые соображения».
70
Доклад на XVI Международной конференции памяти отца Александра Меня в Библиотеке иностранной литературы. 22 января 2007 г.
Я думаю, в этой аудитории нет надобности говорить о том, что такое вера. Достаточно сказать, что это стержень человеческой личности и, по слову о. Александра, «ключ к Царству Божию». Но вот что такое культура?
Тривиальный ответ состоит в том, что это совокупность материальных и духовных ценностей, созданных человечеством в ходе истории. Но при таком, чисто статичном подходе оказывается, что культура — это, по преимуществу, то, что хранится в архивах, библиотеках, музеях и в памяти компьютеров. Относится ли всё это к культуре? Безусловно. Но для ее характеристики этого недостаточно.
Культура принадлежит к числу многомерных понятий, и потому любое ее определение — а их сотни — не может быть исчерпывающим. Не претендуя на то, чтобы дать оптимальное, а тем более окончательное, абсолютно адекватное определение, хочу обратить ваше внимание на то, что культура имеет две взаимосвязанных, взаимосоотнесенных сторо–ны — статичную и динамическую. То определение, которое я упоминал, рассматривает культуру в статике. Но культура всегда есть нечто становящееся, находящееся в развитии, подлежащее пересмотру и уточнению.
Главное же состоит в том, что и это и почти все иные определения культуры попросту игнорируют тот факт, что культура немыслима вне отношений человека с Богом, Об этом ясно говорит сама этимология слова: латинское cultura происходит от латинского же cultus, означающего почитание, преклонение. Почитание кого? Понятно, что Божества. Преклонение перед кем? Перед Богом. А еще cultura означает возделывание, выращивание, в религиозном контексте — возделывание и выращивание сада Господня. Культура — это сад, выращенный человеком взамен утраченного Эдема, хотя люди создают этот сад зачастую без Бога. А потому в нем растут не только розы, но и цветы зла — тернии и плевелы. Добро и зло здесь перемешаны, и требуется дар различения духов, чтобы в этом разобраться.
Я все-таки рискну дать одно определение. На мой взгляд, культура — это особый способ выражения внутренней ориентации человека. Или, иначе: культура — это знаковое средство для выражения отношения человека к себе, к другому, к миру, к Творцу, в более широком смысле — к Бытию. Культура — это своего рода язык. О. Александр Мень называет культуру «языком духа». Она несомненно связана с духовным измерением бытия. Вместе с тем культура есть некий инструмент, средство — как наука, техника, язык, и сама по себе она, скорее, этически нейтральна. Как средство — знаковое, коммуникативное — она может быть использована в любую сторону: и для целей добра, и для целей зла. Примеров этому в истории сколько угодно, но в любом случае не следует забывать: культура коренится в сфере духа.