Отечества крылатые сыны
Шрифт:
– Да, защита Сталинграда - это сейчас главная задача, - согласился Николай Григорьевич.
– Но настало время нанести удары по крупным административно-политическим центрам и военно-промышленным объектам фашистской Германии и ее сателлитов. Надо развеять ложь гитлеровцев об уничтожении советской авиации. Наши полеты на вражескую территорию, кроме военно-стратегического, будут иметь огромное политическое и моральное значение.
Что ж, слова комиссара не могли не убедить нас. Будем готовиться к дальним полетам. Это и к лучшему. Ведь эти полеты давно пленили меня своей романтикой. В моем воображении они были какими-то загадочными, полными всяких неожиданностей…
– Ну, отважные соколы, дрожите! Сейчас в штабе полка решают, кому из вас предстоит перелетать на подмосковный аэродром для участия в дальних полетах, - сказал на построении майор Лукиенко.
Этого решения я ожидал с большим нетерпением. Окажется ли наш экипаж в числе счастливых? Кому командование окажет высокую честь? Я считал, что наш экипаж заслужил ее. Василий Алин хорошо пилотировал самолет в сложных погодных условиях днем и ночью. Николай Кутах всегда имел надежную и устойчивую связь в полете, в совершенстве знал воздушно-стрелковое дело. Вместе с тем я понимал, что есть много экипажей, имеющих больший опыт, участвующих в войне свыше года, совершивших сотни боевых вылетов. А мы воюем чуть больше месяца, успели выполнить 15 боевых вылетов и то на ближние цели. И все же мы надеялись. Наконец стал известен список экипажей - их семнадцать. В их числе и наш! Возглавил группу командир полка И. К. Бровко.
18 июля мы были на подмосковном аэродроме. Началась усиленная подготовка к дальним полетам. На нашем бомбардировщике к тому времени было проведено много работ, повысивших его боевые качества: улучшено бронирование кабин, установлены протекторы для борьбы с течью поврежденных бензобаков. Нижние поверхности крыльев, фюзеляжа и хвостового оперения были покрашены черной краской, не дающей отражения в лучах прожекторов. Для предотвращения взрыва при возможном попадании снаряда в бензобаки они заполнялись углекислым газом.
Но предстояло сделать еще много. Инженер-майор Д. П. Федосеев составил план мероприятий, которые [87] обеспечат безотказную работу двигателей и оборудования самолета в длительном полете. Техники, механики, мотористы меняли моторы, выполняли профилактические работы. Инженер полка по спецоборудованию старший техник-лейтенант В. Д. Санжаренко со своими помощниками готовил сложное приборное хозяйство. Оружейники под руководством инженер-капитана В. Я. Дейнеки готовили бомбовооружение, пулеметы, изучали возможности специальных бомб. У самолетов появились фанерные щиты, на них слова: «Товарищи! Высоким качеством подготовки самолетов обеспечим успешное выполнение боевой задачи!»
Летчики и штурманы склеивали карты с районом от аэродрома вылета до объектов удара в Германии, Польше, Венгрии. Склеенные карты представляли собой длинные полосы бумаги. Таких полос-скатертей было несколько вариантов. Мы изучали район полетов по маршруту и особенно район целей. В нашем распоряжении были карты крупного масштаба, планы и фотосхемы вражеских городов. Большое внимание уделялось сети радиостанций на территории неприятеля, режиму их работы. Радисты готовились к обеспечению надежной связи с КП.
Вначале был осуществлен пробный налет на железнодорожный узел Кенигсберг. В воздух поднялось четыре самых опытных экипажа
21 июля состоялся массированный налет. В нем участвовало уже девять экипажей нашего полка. Радостное настроение охватило всех перед полетом. [88]
Пусть враг почувствует, что такое война. Наверное, Кенигсберг больше не будет освещен. Командир напутствовал нас:
– В сложных условиях проявляйте осторожность, благоразумие и, конечно, настойчивость. Рискуйте, но с умом. Возможно, придется преодолевать метеорологические фронты. Если не пробьетесь к основной цели, бомбите запасную - порт Ригу.
Мы понимали, что наш командир полка в пределах возможного оберегал нас, своих питомцев, от лишних потерь. Он понимал, что в этой суровой войне, когда гибли тысячи и тысячи людей, жизнь воина, казалось, имела иную цену. Главное нанести ущерб противнику. Но для этого не следует бездумно рисковать, необходимо во всем руководствоваться разумом, побеждать врага умением, мастерством, упорством.
Иван Карпович понимал, как сложно и долго готовить воздушного бойца, способного успешно выполнять дальние полеты, и поэтому он стремился избегать потерь, будучи уверенным в том, что самое ценное на войне - жизнь советского человека. Но это стремление командира было не самоцелью. Кому нужен воин, не выполняющий своей главной задачи! При необходимости - рискуй, жертвуй собою! Мы ценили заботливое отношение к нам «бати» и своими делами старались оправдать его.
Перед заходом солнца начался вылет. Экипажи находились в кабинах самолетов. В бомболюках - бомбы усиленного взрывного действия, бензобаки полностью заправлены горючим. Баллоны наполнены кислородом, рядом лежат маски. На земле тепло, мы же одеты во все меховое: предстоит высотный полет.
Все самолеты взлетели удачно. Направляемся [89] к Загорску. Это наш исходный пункт маршрута (ИПМ). Чтобы скрыть от противника местонахождение аэродрома, линия маршрута на карте нанесена от ИПМ. Курс на Загорск и расстояние мы запомнили при подготовке к полету.
Подинами леса Подмосковья. Впереди на фоне вечерней зари показалась широкая лента Волги. Долго пришлось лететь вдоль линии фронта. Левее на сотни километров потянулась зона пожаров. Отсюда, с высоты, мы увидели объятый пламенем древний город Ржев. Языки огня высоко поднимались к темному небосводу, освещая разрушенные строения. То здесь, то там появлялись взрывы, и тогда яркое зарево разливалось в ночи. За линией фронта земля суровая, враждебная. Кажется, на самолет наведены сотни стволов орудий…
Впереди горизонт как-то незаметно закрыли облака. Вскоре они встали перед нами стеной. Вспыхнула ослепительная молния, ее огненные стрелы совсем рядом. Метеорологический фронт преградил путь к Кенигсбергу. Что делать? Лететь в грозовых облаках - неразумно. Это и будет необоснованным риском, о котором говорил наш «батя». Может, попытаться перевалить через этот барьер? Однако сделать это не просто - самолет перегружен. И все же попробуем! В учебниках метеорологии, изданных до войны, говорилось, что облака поднимаются не выше 6000 метров. Не ошибка ли это? Высотомер уже показывает 6500, а белые наковальни облаков, освещаемые молнией, поднимаются до десяти тысяч метров. Продолжаем ползти все выше и выше. Гроза уже рядом. А над головой непроглядная мгла. Она все время сгущается, закрывает звезды.