Отечественная война 1812 года. Экранизация памяти. Материалы международной научной конференции 24–26 мая 2012 г.
Шрифт:
Историческое кино, эта визуальная форма представления исторического знания, приобретает совершенно новое звучание в современном обществе. Через визуализацию исторического знания возможно преодоление отстраненности современного человека от исторического прошлого, преодоление «чувства безвременья», порожденного цинизмом, о котором пишет Петер Слотердайк в «Критике цинического разума» (1983). В описанном им послевоенном развитии гуманитарных представлений общества, просветительская и идеологическая функция исторического знания ослабевают, усиливается интерес к фактологической истории, истории событий. Это объясняет, «почему сегодня наблюдается расцвет популярной истории, рост массового интереса к мемуарам, биографиям, очеркам быта и нравов, историческому кино, детально и аутентично реконструирующему события (костюмы, прически, интерьеры и пр.) прошлого, и почему неспециалисты стали проявлять внимание к архивным материалам, в особенности же, к документам, содержащим статистические данные» [85] .
85
Бахтин
Изменение места и роли исторического знания делает еще интереснее задачу рассмотрения форм его бытования в современном мире. В ракурсе интересов Государственного исторического музея оказалась проблематика, связанная с бытованием визуальных форм исторического знания. На семинаре «Научные реконструкции историко-культурного наследия» [86] , кино рассматривается наряду с фестивалями «живой истории» как разновидность синтетической реконструкции. «Живая история» – относительно новая форма, использующаяся в широком и многотемном движении исторической реконструкции, существующем в нашей стране с 1970-х годов прошлого века как клубное движение. На основе сохранившихся сведений его участники воссоздают предметы прошлого – одежду, утварь, а также традиции, жизненный уклад людей из прошлых эпох. Переложенные на фестивальный сценарий, мастер-классов ремесел и технологий, картинки прошлого оживают, предоставляя участникам и, в меньшей мере, зрителям, возможность пережить прошлое. Этот опыт становится для них, вручную сшивших себе костюмы по старинному крою, опытом причащения прошлому, возможно, тем «чувством истории», о котором писал Филлип Арьес, сравнивая познание истории с религиозным опытом [87] .
86
См. информацию на сайте Государственного исторического музея: http:// www.shm.ru/seminars.html
87
Арьес Ф. Время истории М.: ОГИ, 2011 С. 22.
«Наша память опирается не на выученную, а на прожитую историю», – писал Морис Хальбвакс в работе 1925 года [88] . Фильм, снятый на исторический сюжет, предоставляет те же возможности, что и историческая реконструкция – пережить прошлое как опыт, но виртуально.
Зритель, ищущий свой путь познания исторического прошлого, формирует для себя путь в область виртуального опыта, сопряженный с интересом к получению правдивой информации о прошлом. Поэтому так привлекательны рекламные маркеры исторического фильма: «достоверный», «вся правда о…», «по-настоящему правдивый». «Кинофактура, ориентированная на подлинность, обладает магической силой воздействия» [89] . Для усиления эффекта подлинности кино использует разные приемы. Так, по словам Л.А. Анненского, при создании экранного полотна «Война и мир» «Сергей Бондарчук ничего не выставляет напоказ: у него интерьеры затемнены, а батальные планы задымлены, как на старинных гравюрах», он «не боится явных изобразительных цитат» [90] . Этот прием оправдан тем, что старинная гравюра в обыденном сознании ассоциируется с подлинностью.
88
Хальбвакс М. Коллективная и историческая память. Режим доступа: http:// magazines.russ.ru/nz/2005/2/ha2.html
89
Анненский Л.А. Лев Толстой и кинематограф. М.: Искусство, 1980. С. 219.
90
Там же. С. 219.
О силе воздействия на зрителя визуального образа исторического прошлого заговорили еще в 1970-х годах, когда сегодняшние реалии, интернет-технологии, сделавшие кино во много раз доступнее, показались бы фантастическими. Сейчас, в ситуации «новой волны» доверия к визуальной информации, сила воздействия кинематографического, экранного, образа не ослабевает, не теряется в обилии визуальной информации, а многократно возрастает в силу ставшего привычкой считывания визуальных кодов.
Зритель воспринимает фильм как послание, доверяя увиденному и его создателям как посредникам между представляемой эпохой и собственным «Я». Он видит итог грандиозной работы, но не видит последовательного поэтапного создания картины, не видит усилий исследовательской лаборатории. Он не может, как, к примеру, при чтении научной работы с оформленным научным аппаратом (системой сносок, комментариями), верифицировать предложенный ему образ. Его восприятие основывается на доверии авторскому видению. Сила воздействия «киноправды» напрямую зависит от силы эмоции, вызываемой у зрителя, а не степенью достоверности изложенных сценаристом и визуализированных на экране фактов. Возможность понять киноленту, в частности, опосредована степенью отождествления зрителя и персонажа, основой для которого, безусловно, является эмоция, внеисторичная по сути, но основанная на личном опыте воспринимающего зрителя, на силе бытующих в коллективной памяти представлений о прошлом.
Олег Аронсон, анализируя в теории кино Андре
91
Аронсон О. Метакино. М.: Ad Marginem, 2003. С. 15.
92
Там же. С Л 7.
Свойства зрительского восприятия сближают историческое кино не только с фестивалями «живой истории», но и с другими видами визуальной презентации исторического знания, к примеру, с музейной экспозицией. Эта схожесть открывает новые пути для их взаимодействия. У исторического кино есть перспективы расширения проката в пространстве музея.
Музей, хранящий материальные свидетельства эпохи, и кинематограф, воссоздающий их в фильмах, связывают давние дружественные отношения. Долгое время для музея это были несколько односторонние отношения, когда музей предоставлял консультантов, доступ к предметам старины, а сам при этом довольно редко использовал фильм как элемент дополнения к экспозиции. В связи с развитием аудиовизуальных технологий в последние десятилетия использование фильмов в музеях существенно возросло. Причем, как продуктов киностудий, так и фильмов, созданных группами специалистов по заказу самих музеев. В структурах музеев появились отделы, занимающиеся созданием таких фильмов. В музее-заповеднике «Московский Кремль» есть отдел «Музейное видео», создающий кино специально для демонстрации в пространстве экспозиции. В последнее время появились диски с музейным видео. По инициативе сотрудников отдела проводятся практические семинары, показывающие, как много музеев заинтересовано в музейном видео. В Историческом музее в данный момент не существует такого специального подразделения, похожие функции выполняет отдел информационной поддержки постоянной экспозиции и выставочной деятельности. Последним на сегодняшний день проектом является разработка мультимедийных киосков на экспозиции музея Отечественной войны 1812 года. Во вводной зоне демонстрируется фильм о судьбах двух солдат, – русского и французского, – снятый учениками Александра Сокурова специально для музея (Фонд «Александр») [93] и служащий заставкой к экспозиции.
93
Режим доступа: http://1812shm.ru/museum/expostion/.
В Историческом музее начат еще один проект, связанный с кино. Это проект Г.К. Щуцкой и коллектива филиала музея «Палаты в Зарядье. Дом бояр Романовых» по выявлению игровых, документальных, научно-популярных фильмов, в которых есть действие, происходящее в музее или вокруг архитектурного памятника, в котором он расположен. Целью этого проекта является изучение «гения места» музея, находящегося в палатах, стоящих на фундаменте XV века.
Подводя итоги, заметим, что еще в 1970-е – 1980-е гг. в теории постпозитивизма содержались идеи о том, что наука является всего лишь одной из форм общественного сознания, существующая наравне с другими, и ее особый авторитет в обществе нового времени связан с государственной идеологией. Другие же формы общественного сознания, особенно гуманитарные формы, тесно связаны с социальным заказом и являются ответами на вызовы жизни. Это действительно и для исторической науки, которая уже не является единственным источником знания, а наработанные ею научные методы можно использовать в разных областях, в том числе и в исследовании киноискусства.
Выделение исторического кино в отдельный вид, применение к нему инструментария историографического анализа позволят раскрыть новые стороны многогранного явления исторического кино, привнести в кинокритику новые вопросы и вписать историческое кино в русло историографии как специальной научной исторической дисциплины. Это, в свою очередь, развивает проблематику историографических исследований, акцентируя в историографии темы исторического сознания, исторической памяти, расширяет исследование исторического кино как формы бытования исторического знания.
Глава II
Наполеоновская эпоха в экранных нарративах
Отечественная война 1812 года. Пути и тупики экранной интерпретации
Дмитрий Караваев
В ряду памятных событий российской истории Отечественная война 1812 года занимает подобающее ей место. По уровню мемориализации она уступает только Великой Отечественной войне и Октябрьской революции 1917 года, причем последняя, в силу понятных причин, за два истекших десятилетия безоговорочно потеряла этот свой статус.
Не стоит объяснять, что в практиках мемориализации и шире – в формировании национальной культурной памяти, очень важное, если не первостепенное, значение имеют визуальные презентации. Применительно к Отечественной войне 1812 года это нашло свое подтверждение еще в XIX веке. Да, безусловно, великим вербальным памятником Отечественной войне стал роман Л.Н.Толстого, но, наряду с ним, еще живые участники сражений с Наполеоном смогли увидеть свыше двухсот портретов героев войны 1812 года в Военной галерее Зимнего дворца, выдающиеся архитектурные и скульптурные памятники в Москве и Петербурге (в том числе храм Христа Спасителя), лицезреть грандиозный парад 1839 года на Бородинском поле.