Отголоски судьбы
Шрифт:
Вспыхнули огневики, освещая комнату приглушенным светом. Димостэнис слегка приподнялся на локтях, глядя на любимую.
— Это правда? — тихо спросила она.
— Что? — он сделал вид, что не понял.
— Что ты уходишь в этот поход? На север.
— Вот видишь, ты сама сказала — всего лишь поход. Небольшая кампания по устранению беспорядков.
— Кампания в компании нескольких тысяч?
Дим не отрывал глаз от волнующего изгиба ее губ, от золотистых веснушек, тонких влажных прядок, прилипших к вискам, шее.
— Не хочу сейчас говорить
— У меня есть кое-что для тебя, — Олайя знала, что уже ничего не изменить.
Она потянулась к своему платью, которое оказалось довольно далеко, и ей пришлось слегка оттолкнуть такую восхитительную тяжесть любимого тела.
— Вот, — она вытянула руку, на ладони которой лежал камень. Овальной формы, почти совсем плоский, лишь с одного края чуть утолщен, бело-серебристый, размером с половину ее ладони. — Его называют печатью силы.
Димостэнис замер. Еще одна легенда. Миф о том, что много сотен аров назад одаренные, заковывавшие энергии в неподвижные предметы и построившие разделительную стену, дворец императора, Эллетер, умели запечатывать силу стихий и в меньшие объемы, создавая дополнительный резерв, как подстраховку на тот случай, если что-то случится с собственным даром.
— Вижу, ты понял, о чем я, — Олайя поймала его расширенный от удивления взгляд.
— Я всегда считал это выдумкой.
— Есть же храм и дворец.
— Там другое, — Дим покачал головой, — там целый мир, где энергетические нити переплетены и держатся друг за друга, и камни — лишь подспорье. Но в одном маленьком предмете!
— В нашей семье он уже долгие ары. Передается старшему ребенку, неважно какого он пола. Предки называли его — камнем последнего желания. Считается, высвободить энергию, скрытую в нем, можно лишь сильным выбросом силы.
— Например, в момент смерти, — он вспомнил, что еще слышал об этой уникальной вещице, — особенно если она преждевременна и тело полно энергией. По своей сути эти две силы настолько мощны, что могут вновь пробудить жизнь. Новый толчок, который заставить хьярт воспрянуть, а сердце биться.
— Даже не произноси этого вслух. Думаю, ты сможешь найти ему более достойное применение.
— Подожди, — мужчина легко сжал ее ладошку, в которой она держала камень, — он твой. Мне будет всегда спокойнее знать, что он у тебя есть. К тому же ты сама сказала, что это передается по наследству. Если ты отдашь его мне, то…
Олайя положила пальцы ему губы, не дав договорить. Укоризненно посмотрела.
— Вот и отдаешь его нашему сыну или дочке, когда он или она вырастут.
Димостэнис улыбнулся, склонил голову, позволяя надеть на себя шнурок, который был продет в амулет. Ее ладонь опустилась ему на грудь, медленно поглаживая, ощущая быстрое сильное биение его сердца. Чуть учащенное дыхание, прикрытые глаза, разгоряченная кожа.
— Дим, — вдруг быстро произнесла она, сжав пальцы на его плечах, — возьми меня с собой.
— Куда?! — он распахнул глаза, снова приподнимаясь на локтях, в изумлении смотря на нее.
— В этот поход, — прошептала
Это конечно хорошо, но правила приличия, существующие законы, пересуды, осуждение еще никто не отменял. Если верить отцу, то он и так перегнул палку, когда позволил себе фривольность в отношении Олайи. Он не допустит никакой грязи, которая могла бы прилипнуть к его золотистому ангелу.
— Родная моя, военный поход не место для таких нежных маленьких девочек как ты, — мягко произнес он, пропуская руку ей под голову и притягивая к себе.
— Я — целительница!
— Ты самый лучший целитель, которого я знал, — искренне произнес Дим.
Олайя в надежде заглянула в серые глаза и прочитала в них четкий и безоговорочный приговор. Девушка ткнулась носом ему в щеку и заплакала.
— Ты не такой как все, у тебя необычный дар, но я знаю тебя и понимаю его. Никто не сможет помочь тебе лучше меня, если с тобой что-то случится.
— Лала, ангел мой, — он легко прикасался губами к ее лицу, — златовласка. Помнишь, что ты мне обещала?
Она кивнула.
— Я всегда буду ждать тебя. Где бы ты ни был, и чтобы ты не делал.
— А я всегда буду возвращаться к тебе.
Глава 20
Территория севера представляла собой пузатый кувшин с узкой горловиной, наклоненной к морю и пригодной для жизни лишь небольшой своей частью. От Мерзлых Земель ее отделяли неприступные скалы, ледники, с воды — острова айсбергов. Да и климат здесь был не ахти какой: холод, слякоть, снежные бури, туманы. Широкие полосы промерзлости и болота. И если в центре Астрэйелля самый холодный период — сезон дождей, длящийся два, в худшем случае три из двенадцати миноров, то на север приходили морозы и выли метели. Здесь почти никогда в домах не гасли камины, а с вешалок не исчезали теплые плащи и куртки.
Несколько сотен аров — север не считался пригодным для жизни. Места в империи хватало, и люди обходили стороной неприветливые земли. Единственными, кто не дичился холодных ветров и лютых морозов были те, кто когда-то много аров назад прибыли в эти земли и обустроили здесь свой быт.
Сами себя они назвали Первыми и установили правила по которым стали жить. Люди с других частей Астрэйелля называли их аборигенами либо дикарями. Однако север далеко, территория страны огромна, никто никому не мешал.
Однажды правящему императору пришла в голову мысль, что если горы вблизи Акилора[1], который всего лишь в нескольких тысячах еров от северной границы, богаты ископаемыми, то почему не поискать их в нетронутых скалах Мерзлых Земель.
Эта мысль стала поворотным событием в истории Астрэйелля. Северные земли просто кишели минералами, рудой, алмазами и железом. Вскоре там вырос Рогдар[2] — столица, а вокруг выстроились большие деревни и маленькие поселения. Север превратился в крупный промышленный центр. Богатый, успешный, дающий надежды, а самое главное деньги.