Отходная молитва
Шрифт:
Принс выдернул из пламени руку и показал ее собравшимся — целехонькую, без следов ожога. Целым остался и рукав рубашки. Хьюго попросил Лаверна потрогать кожу, чтобы окончательно удостовериться. Рука оказалась здоровой и прохладной на ощупь. И хотя лицо Принса находилось лишь в нескольких сантиметрах от обжигающего пламени, оно тоже ничуть не пострадало. Ни брови, ни волосы не были обожжены.
— Ну, Хьюго, это явно какой-то фокус, — усмехнулся Лаверн.
Иоланда тотчас одернула его:
— Нет, Вернон, это не фокус. Грех так говорить…
Принс покачал головой, давая понять, что ее
— Вернон, если я тебе скажу, что ты тоже можешь засунуть руку в огонь и ничуть при этом не пострадаешь, что скажешь ты мне в ответ?
На несколько мгновений воцарилось молчание, нарушаемое лишь потрескиванием пылающих поленьев.
— Я бы сказал: "Извини, но я не застрахован от последствий пожара", — пошутил Лаверн.
— Давай проверим. — Принс схватил Лаверна за запястье. Для такого худощавого человека, как он, в его руках чувствовалась недюжинная сила. — Позволь, я тебе помогу.
Лаверна охватил ужас. Однако внутренний голос подсказывал, что сейчас неподходящий момент демонстрировать свою слабость.
— Надеюсь, ты мне доверяешь?
— Да, но, может, мне все-таки снять куртку? — с глупым видом произнес Лаверн.
Принс покачал головой:
— Не бойся. Она не сгорит.
Вернон послушно проследовал за Принсом к костру. Когда до того осталось меньше чем полметра, Лаверн понял, что не ощущает жара. Они с Принсом присели на корточки, и Хьюго отпустил правую руку Лаверна. Зато крепко ухватился за левую, одарив его при этом пронзительным взглядом.
— Сколько в тебе веры, друг мой?
Откровенно говоря, нисколько, подумал Лаверн. Но не успел он хоть что-то промямлить в ответ, как Принс нагнулся вперед, и их сомкнутые руки оказались в самом сердце пляшущего пламени. Лаверн стиснул зубы, приготовясь к адским мукам, однако не ощутил никакой боли, вообще ничего, если не считать легкой щекотки. Из его груди вырвался вздох облегчения, который вскоре сменился нервным хохотом. И все это время языки огня лизали их сцепленные руки.
Затем Лаверн ощутил, как Принс сжал его кисть. Что это? Поздравление? Или предупреждение? Лаверн так и не понял. Дрожа, он вытащил руку из пламени, и тогда ему стало ясно, какую злую шутку сыграл с ним Принс. Кожа оказалась целехонька — ни намека на ожог, зато рукава рубашки, свитера и куртки превратились в пепел, запекшийся на нем черной дымящейся коркой. В изумлении Лаверн поднял руку, чтобы лучше рассмотреть изуродованную одежду, но в следующий миг обугленный рукав отвалился, обнажив руку до самого плеча.
Принс откинул голову и расхохотался. Вскоре вместе с ним хохотали и все другие. И только Лаверн, неожиданно лишившийся в холодный день рубашки, свитера и куртки, не мог взять в толк, что тут смешного.
Хьюго же с торжествующей улыбкой склонился к нему и шепнул в ухо:
— Это тебе за жадность.
Произошедшее в лесу одновременно отрезвило и расстроило Лаверна. До этого он считал Хьюго Принса обыкновенным проходимцем. Увы, все оказалось гораздо сложнее. Даже если тот и фокусник, то отнюдь не заурядный. Скорее иллюзионист самого высокого класса. А трюк с костром!.. Хьюго выставил его на посмешище. Даже хуже. Продемонстрировал миру его непрофессионализм.
В
За столом царила шумная и непринужденная атмосфера. Лаверну пришлось отражать бесчисленные подначки в духе черного юмора о всяких «безруких» и "рукавах, в которых много чего спрятано". Единственным, кто проявил истинную симпатию к Лаверну, оказался Йен Маршленд. На него произвело крайне неприятное впечатление, что Принс, которым он до этого искренне восхищался, повел себя с гостем так недружелюбно.
Главным блюдом ужина был пирог с дичью, явно некогда обитавшей в поместье Хьюго Принса. Пирог оказался вкусным, удачно приправленным специями, однако аппетит Лаверна был безнадежно загублен событиями сегодняшнего дня.
Лило принялась игриво тереться под столом пяткой о его ногу, и Вернон благоразумно решил не дожидаться десерта. Сославшись на усталость, он вернулся к себе в комнату и принялся перелистывать номер "Популярной классики".
Минут через двадцать раздался стук в дверь. Лаверн с испугом подумал, что это опять похотливая Лило.
— Кто там? — спросил он намеренно старческим голосом.
— Эдисон. С вами все в порядке?
Вернон открыл дверь, и девушка вошла в комнату, принеся с собой легкий аромат пачулей.
— Разумеется, со мной все в порядке, — откликнулся Лаверн. — Что случилось?
Девушка легонько прикоснулась к его лбу.
— Вы уверены? У вас какой-то чересчур шутливый голос.
— Я симулировал серьезное заболевание, если хотите знать.
Эдисон решительно шагнула к его кровати, повернула журнал обложкой вверх и улыбнулась:
— Значит, вы не шутили? Когда говорили о том, что любите читать перед сном.
На ней был мешковатый, затрапезного вида серый свитер и старые рваные джинсы. Несмотря на это, Эдисон выглядела восхитительно, и Лаверну с его старомодными манерами подумалось, что ей не следует находиться в комнате женатого мужчины, особенно после десяти часов вечера.
— Итак, юная леди, чем могу быть вам полезен?
Эдисон хихикнула:
— О Господи! Вы какой-то весь скованный и чопорный. Настоящий брюзга. Разве нельзя просто зайти и сказать «привет», если вам это хочется?
На лице Лаверна явственно отразилось смущение.
— Конечно. Извините. Конечно же, можно.
— Я рассказала о вас Хьюго. О том, как вы дали мне денег на Рождество. Это, наверное, произвело на него впечатление. Он просил узнать, не сможете ли вы прийти к нему в его личную гостиную. Выпить вместе с ним.
— Что? Вы хотите сказать, он приглашает меня зайти к нему? Меня одного?
— Нет. И меня тоже. Еще там будет Иоланда.
— Значит, Иоланда его жена?
— Нет, — ответила Эдисон с легкой ироничной улыбкой. — Впрочем, не исключаю, что она не против ею стать.