Отходной маневр
Шрифт:
— Извините меня, — шмыгая носом, произнес он. — И спасибо вам. Вы даете надежду. Вы умеете убедить… Мне уже намного легче. И все же я не могу избавиться от той мысли, что вас хотят использовать на леднике для какой-то гадкой, бесчеловечной работы.
— Мне тоже не дает покоя эта мысль, — признался я. — Но к чему гадать? Очень скоро все выяснится.
— Значит, вы все-таки пойдете к ним?
Он заглядывал мне в глаза. Я подумал, что Мураш прямолинеен, как мальчик, родители которого переусердствовали в воспитании у сына безусловной честности.
Что ж мне теперь
— Постойте! — воскликнул Мураш и схватил меня за рукав. — Я же не сказал вам самого главного. Вы один. Рядом с вами нет надежного друга. И мне кажется, что сама судьба свела нас. Я для вас самый верный и надежный друг. «Друг — это мост. Друг — это связка. И это — мой тост, похожий на сказку!» Так когда-то сказал мой отец…
Я поморщился как от горькой пилюли.
— Давай-ка, Антон, без поэзии. Чему-чему, а ей я верю меньше всего. Я благодарю тебя за этот порыв…
— Порыв?! Какой порыв?! Я ведь уже не раз доказывал вам свою верность! Как вы думаете, кто устроил в самолете рокировку? Считаете, что вам просто повезло? И что милиция увела не вас, а толстяка только по счастливой случайности?
— Постой, постой! — теперь я схватил Мураша за руку. — Так это твои проделки, что ли?
— А чьи ж еще?! Помните мамашу с мальчиком, который хотел «на окошко»? Так это я уступил мальчику место рядом с иллюминатором, а за это попросил мамашу, чтобы она поменялась сначала с вами местами, а потом с толстяком.
— Ну, ты молоток! — признал я, похлопывая Мураша по плечу. — Теперь я тебе обязан. Ловко ты все это придумал… А как ты догадался, что милиция будет встречать меня в Минводах?
— Я всего лишь предположил, и не ошибся.
— Значит, ты увязался за мной, купил билет на тот же рейс… Молоток!
— И это еще не все, — чуть порозовев от похвалы, сказал Мураш. — Я следил за вами от аэропорта Минеральных Вод. Вы правильно сделали, что не остановились в городской гостинице. Но когда вы поехали в притон «Привал Одиссея», я чуть дар речи не потерял! Я прекрасно знаю эту ночлежку, на нее все таксисты города работают. Туда по три раза на неделе наведываются менты. Проституток не трогают, а вот клиентов шерстят по полной программе. Залетные урки и «гастролеры» только там и попадаются.
— Что ты говоришь! — покачал я головой и почувствовал себя неловко оттого, что Мураш был посвящен в некоторые детали моей личной жизни. — А я и не знал.
— Вы не знали, — с укором произнес Мураш, — а мне пришлось заплатить девочкам двойную норму, чтобы создать для вас невыносимые условия. Пока они ломились к вам в номер, я этажом выше скакал на кровати.
— А я думал, что такие самородки, как ты, уже на свете не встречаются, — уважительно сказал я. — Ты
— Я хочу вместе с вами пойти на ледник. Безвыходная ситуация? Я рассматривал круглое лицо Мураша. Розовые щеки с редкой и тонкой щетинкой — один волосок здесь, другой чуть поодаль. Между ними прыщики. Лучше не бриться, чтобы не травмировать нежную кожу, а провести сеанс безболезненной эпиляции. Глаза тоже круглые, между ними, на переносице, прочно обустроилась тревожно-мнительная складка. Темные тонкие брови посажены низко, как грозовые тучи, и придают лицу мягко-сердитый вид. И все же в ладном, как сказала хозяйка дома, лице Мураша по неким невидимым признакам угадывался капризный и эгоистичный характер барчонка.
— Допустим, — сказал я и посмотрел в сторону противоположного склона. — И как ты собираешься туда спуститься?
— На веревках, — тотчас ответил Мураш, будто уже много думал над этой проблемой и решил все нюансы.
— Веревок понадобится несколько сотен метров, — стал объяснять я, стараясь говорить доброжелательно и убедительно, но при этом не скатиться на менторский тон. — Кроме того, нужны будут альпинистские кошки, ледорубы, ледовые молотки, айсбайли, ледовые крючья, ледовые якоря, карабины, «восьмерки» — в общем, килограммов двести дорогого и дефицитного «железа». Недели две уйдет у нас только на закупку снаряжения.
— Две недели? — фыркнул Мураш. — Ну и что? Разве вы торопитесь к своим мучителям?
— Ну и что! — вспылил я, забыв о том, что Мураш ничего не знает об Ирине. — Это только тебе все равно! Неделей раньше, неделей позже — хуже уже не будет, и не случится непоправимое…
Я вовремя прикусил язык, иначе бы обидел парня. Мураш приуныл. Он смотрел на кромку снежной площадки, на которой мы стояли, и покусывал губы.
— А как вы собираетесь спуститься? — спросил он.
— На сноуборде.
— Я с вами!
— Антон, ты хороший парень, и мне будет искренне жаль, если ты переломаешь себе все кости, какие у тебя есть. Тебя надо беречь. На свете не так ведь много Бэтмэнов, правда?
Я шлепнул его ладонью по плечу и быстро, чтобы не оставить Мурашу надежды, зашел на станцию. По деревянной лестнице, покрытой тонкими пластинами отполированного льда, поднялся на второй этаж. Хозяину прокатного пункта достаточно было одного взгляда на мой комбинезон, чтобы ошибочно принять меня за богатого и опытного клиента. А мне достаточно было одного взгляда на ценники, чтобы сразу приуныть.
— Что желаете? — спросил белесый, совершенно безбровый крепыш, немедленно вскакивая со стула и откидывая в сторону книгу, которую читал.
— Сноуборд, — ответил я.
Я смотрел на доску, лежащую на прилавке, как больной смотрит на машину «Скорой помощи», как горящий смотрит на пожарную машину, как голодный — на колбасную витрину… Я смогу. Я должен суметь. Не боги горшки обжигают. Горные лыжи я обуздал давно и могу показать класс скоростного спуска с головокружительных вершин. У этой модной штуковины должен быть тот же принцип. Смелее, Кирилл, смелее!