Откатчики. Роман о «крысах»
Шрифт:
Затем события стали происходить очень быстро одно за одним, и все они были одно отвратительнее другого.
Два десятка самых отборных олигархов были собраны в Кремле и провели там несколько часов за закрытыми дверями. Журналистов запустили в самом конце. И по телевизору был показан один-единственный короткий эпизод, когда человек с очень строгим лицом, чей пост надумал оспаривать Хроновский, стал говорить о страшном засилье коррупции в различных областях бизнеса, и в особенности нефтяного. После этого он повернул голову в сторону Хроновского, поглядел на него как-то особенно
– Вам-то о том, что я сказал только что, должно быть известно лучше всех. Не так ли?
Гера, смотрящий репортаж о встрече олигархов в Кремле по телевизору в своем кабинете, поперхнулся шоколадной конфетой. Камера оператора немедленно была наведена на лицо Хроновского, и вся страна увидела, как тот лишь жалко улыбнулся при этом, стараясь не смотреть на направленный на него палец.
Почти одновременно с окончанием телепередачи из Кремля раздался звонок спутникового телефона. Гера, полный самых недобрых мыслей, ответил. Звонил дядя Петя:
– Гера, ты телевизор сейчас смотрел?
– Да… Конечно…
– Все понял?
– Кажется, да.
– Три все файлы на компьютере, бери такси и поезжай домой.
– А что случилось? Подумаешь, телевизор… Может, все еще обойдется?
– А случилось то, что с момента той самой встречи прошло уже несколько часов. А за эти несколько часов уже многое случилось.
– Что именно?
– Ты знаешь, что Орлов арестован?
– Виталий Павлович?! Не может быть!!!
– Теперь уже все может быть. Похоже на то… Орлову инкриминируют убийство тех самых карликовых акционеров, помнишь? Ему уже точно никогда не отмыться.
– А вы-то сами где?
– Далеко. В одной теплой стране. И буду, по ощущениям, сидеть здесь еще очень долго.
– А Борис?
– Борис летит в самолете в Иркутск. Летит и кое-чего не знает.
– Чего же?
– Как только он приземлится, его немедленно арестуют.
– А вы его предупредили?
– А зачем? Что бы это изменило? Помнишь мешок в моем кабинете? Я забыл тебе сказать, что если не рассчитать силу удара по нему, то можно вывихнуть или даже сломать руку. А Боря сильно ударил по своему мешку головой. Ударил и не рассчитал… Беги, Гера. Извини, что так вышло. Я тебе еще позвоню.
Гера вышел из офиса и, не оборачиваясь, пошел по улице. Он боялся, что если обернется, то увидит, как башня «Юксона» разваливается на куски, словно замок сказочного злодея после его смерти. Из такси он набрал номер и попросил Настю срочно приехать домой. Она не стала ни о чем переспрашивать, видимо, по голосу Германа догадавшись, что случилось нечто особенное, вернее, особенно неприятное.
Они сидели в гостиной, прижавшись друг к другу, и слушали репортаж о том, что предприниматель Борис Хроновский был задержан сегодня в аэропорту Иркутска. Ему предъявлено обвинение, и в ближайшее время его, очевидно, доставят в Москву. Гера выключил телевизор и принялся нервно расхаживать по комнате и заламывать руки. Настя смотрела на него с возрастающим удивлением. Наконец спросила:
– Что ты так переживаешь?
– По-твоему,
– Ты хочешь сказать, что «Юксону» теперь крышка?
– Естественно! Может, и не сразу, может, через несколько дней, недель, месяцев, но мне «крышка» настанет гораздо раньше! Настя, нам срочно нужно улетать из страны, пока это еще возможно. У меня и у тебя в паспорте годовой «шенген», вылетим разными самолетами, а потом я заберу тебя к себе. Больше нельзя терять ни минуты!
– Герочка! Что ты так переживаешь! Ведь ты всего лишь врач. С тебя-то какой спрос?
– Настя… Ты никогда не задавалась вопросом, как это врач, даже пусть он и врач самого Хроновского, может получать столько, сколько получаю я, и ездить на «Кадиллаке» с шофером и охранником?
– Нет. Зачем мне спрашивать об этом, когда ты сам говорил, что у вас каждая обыкновенная секретарша носит часы «Chopard» и ездит на спортивном «BMW»?
– Настя, я не врач. И никогда им не был.
– Ч-что… Как это?
– А вот так. Я всю свою жизнь проработал в торговле, и источником моего благосостояния всегда были деньги, разумеется, но деньги, полученные, как бы тебе сказать… Одним словом – я взяточник.
– Я понимаю, что сейчас не время для шуток, но лучше скажи мне, что ты просто в истерике и она у тебя проявляется именно в виде подобной ахинеи.
– Нет. Нет тут никаких шуток. Я давно хотел сказать тебе, признаться… Но все как-то откладывал на потом… И вот дооткладывался. Поэтому знай – это правда. Вначале я был откатчиком, взяточником, а потом, в «Юксоне», сам стал покупать нужных людей. Ты думаешь, отчего те самые депутаты и политики так любезно согласились дать тебе интервью? Да все оттого, что прежде они так же любезно приняли из моих рук некоторое количество денежных знаков!
Настя заплакала. Она поняла, что муж ее говорит правду и в его состоянии эта правда не содержит никаких примесей, а является абсолютной правдой самой высокой пробы. Геру ее слезы привели в ярость:
– Что ты тут рыдаешь, как чертова недотрога! Уси-пуси, мы сегодня вдруг узнали, что вода мокрая, земля круглая, а пиписька не только для того, чтобы писать! Почему-то раньше у тебя не возникал вопрос, откуда у меня деньги?! Ты спокойно ими пользовалась, и тебя все устраивало!
– Я… думала… что ты честный человек…
– То есть, другими словами, ты думала, что я лох?! Обыкновенный честный лох, да?! Что я должен до конца своей жизни горбатиться за гребаную зарплатку, за которую только и можно, что пришить к заднице заплатку, жрать пельмени и запивать их пивом из бидончика? Нет, моя дорогая. Не надо вести себя, как жена коммуниста, обвиненного в растрате казенных денег с профурсетками. Ты моя жена, значит, должна быть моим союзником во всем. В том числе и в жизненной позиции!
Настя, похоже, приняла решение. Она вытерла слезы, встала с дивана и принялась одеваться.