Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные
Шрифт:
Ёкнуло сердечко. Надо оставить, как есть, когда ребята вернуться, всё сколотить опять.
Кровать была застелена, я забрался под одеяло, и провалился в сон.
Мне приснилось, что я – волчонок. Лежу на животе, в луже крови. Из растерзанного бока сочится кровь.
Я прикован цепью к будке. Я знаю, что в будке. Там Память.
Поэтому я не могу уйти. За будкой – Дом. С окном и переплётом в виде буквы Т. В окне горит свет. Я знаю, если свет в окне погаснет, значит, меня больше никто не ждёт. Тогда я перегрызу цепь и уйду.
Из черноты прибегает Чёрный Щенок. Он подбегает, и начинает вылизывать мою рану. Становится легче, боль приглушается.
Чёрный Щенок необычный, у него в шерсти горят и переливаются искры.
Но это не простые искры. Если приглядеться, это галактики.
Чёрный Щенок зовёт меня с собой, погулять по Мирам.
Я отказываюсь, мне больно, у меня нет сил, меня держит тяжёлая Цепь Памяти. Когда погаснет свет в окошке…
Проснулся я как обычно, в шесть. Несмотря на саднящие раны, я сделал зарядку, правда, без особых нагрузок, потому что открылись раны.
Вспомнил, что вчера не сделал домашние задания. А, спишу.
«У кого ты спишешь?» - спросил внутренний голос.
И будто шилом проткнули сердце. Чёрная пустота заколыхалась, залечила укол. Отдышавшись, сходил, принял душ.
По привычке пошёл на кухню, начал делать завтрак на шестерых.
Душа взорвалась болью. Аж скрючило. Я сидел на корточках, упершись головой в стол, схватившись за живот. Ни о чём не думал.
Вошла мама.
– Саша, что? Живот болит?
– Нет, Мама, душа сильно разболелась, а душа в животе, оказывается, - пропыхтел я, силясь подняться. Мама помогла.
– Иди, отдохни, я приготовлю завтрак.
Я не стал спорить, пошёл к себе в комнату. Сейчас я войду, а там спят вповалку ребята. Ощущение было таким ясным, что я поторопился.
В комнате никого не было, даже Юрика. Вой родился внутри меня, и замер в горле. Я забился в угол кровати и уставился в пустоту.
Я остался один.
– Саша, ты идёшь сегодня в школу? иди завтракать.
Я вздрогнул и дико посмотрел на вошедшего. Тут же расслабился. Мама.
– Тебе надо идти. Скоро конец учебного года, да и нельзя тебе одному.
Там у тебя много друзей, много ребят тебя ждут. Не забывай, ты вожак. Нельзя тебе раскисать, что бы ни произошло.
Если бы ты знала, мама, что произошло.
– Дай руку, Саша. – Я протянул свою ручку. Мама взяла и вытащила меня из угла, повела на завтрак.
– Ты себя хорошо чувствуешь? Может, отпросить? Видела я, как вчера тебя корчило.
– Ничего, мама, мне хоть и тяжело в первый день, зато быстро прихожу в норму. Что теперь отмечать в календарике?
– Так и отметь. Когда-нибудь установится нормальный цикл, а пока следи за собой. Тренировки не отменишь?
– Как же, недельку надо потерпеть.
– Правильно.
В школе меня уже ждали. Никто ни о чём не расспрашивал, половина ребят была на месте происшествия, и наверняка поделилась с остальными.
Только Валя смотрела на меня больными глазами.
Я понял, что она хотела от меня, и покачал головой:
– нет, Валя, я
– Опять так же больно? – спросила Ленка.
– Да, причём в ванной. Мама хотела обработать мне царапины. Еле успел перевалиться в ванну. Так бы там и остался, если бы не мама.
Девочки понимающе повздыхали, мальчики, по крайней мере, большинство, ничего не поняли, но приставать за разъяснениями постеснялись. Как-нибудь, будет настроение, расскажу. Пусть знают.
– Правда, что Саша уехал? – решились у меня спросить. Я кивнул. Больно.
– Саша, можно, я пока буду сидеть с тобой? – попросилась Валюшка.
– Да, Валя, будем вместе бедовать.
– Командир, будем собирать стаю?
– Да, надо распределить обязанности, пока ребята болеют. Володя тоже вывихнул руку.
– Да, мы знаем.
Я даже не стал списывать домашнее задание. Как-то безразлично.
Двойки ставить не стали. Директриса всё узнала от Володи, на меня за это не злилась, жалела меня и гордилась сыном.
После уроков собрались в пионерской комнате. Еле поместились. Мне пришлось сесть на подоконник.
– Ребята, - обратился я к ним, - нам надо улучшить систему управления нашим отрядом, чтобы не получилось так, что отсутствие командира парализует весь отряд. Предлагаю разбиться на пятёрки, выбрать в них звеньевого, и так действовать. Самостоятельно. Естественно, не отрываясь от коллектива. Если ничего важного в городе не происходит, можно даже собираться в ограниченном количестве, советом звеньевых.
– По моим наблюдениям, вы давно дружите группами, общаетесь с самыми лучшими друзьями, так что, мне кажется, это будет не трудно. Если останутся одиночки, их нетрудно будет привлечь в ту или иную группу.
– Вот вам задание. Вы остались без верхушки. Попробуйте обойтись без неё так, чтобы сохранить всё, как есть. А я, пока жив, посмотрю, как у вас это получится. Не смейтесь. Сами видите, вчера меня хотели захватить с непонятной мне целью. Может, хотели обезглавить и разогнать наш отряд, который многим уже поперёк горла, может для другой цели, но мне очень не хочется, чтобы наше движение заглохло. Моя мечта – охватить всех детей города, занять их делом, вытащить их из преступных группировок, которые, в отличие от правительства, понимают, что без детей у них нет будущего. Борьба за детские души теперь ещё больше обострится.
Ребята призадумались.
– Честно говоря, сказал Борька Гуревич, - мы даже не задумывались, что всё настолько серьёзно. Мы думали, это просто наши, детские игры.
– Вы наблюдали когда-нибудь за зверятами? – спросил я, - вам было забавно и смешно, когда котёнок бегает за бумажкой, смешно прыгает и катается по полу. Мало, кто понимает или задумывается, зачем он это делает. На самом деле он так готовится к взрослой жизни, к охоте, нападению, ну, и, естественно, ему надо расходовать энергию. Вы, наверняка, видели, как родители-звери терпеливо сносят все проказы малышей. Потом сами с ними играют. Это не просто игры, это обучение. Они готовят себе смену.