Открытый брак
Шрифт:
Наиль хмурится, давит взглядом. Спустя мгновение, наконец, отпускает. И вроде бы стоит выдохнуть, но создается впечатление, что ему вовсе неприятно меня трогать.
Сейчас никакой секс не подействует на мужа успокаивающе. Даже в нем он не хочет искать отдушину и способы для примирения. И это плохо. Мне кажется, я медленно умираю, когда думаю о том, что это и есть та самая точка невозврата.
— Знаешь, Полина… Возможно, я изменился, но тебя я тоже нихуя не узнаю, — произносит совсем тихо и будто бы разочарованно: — Моя Поля была другой.
Последняя
Муж подхватывает футболку и штаны. Разворачивается на выход, а я хочу, чтобы остался. Передумал, обнял. Крепко-крепко.
— Ты вернёшься?
Звучу до смешного глухо и сипло. Ничтожно.
— Я в кабинет, поработаю. Ночевать останусь там же — не волнуйся.
Глава 65
«Сегодня не жди — буду поздно»
Сердце тут же сжимается в тиски. Болит и мечется.
Я раз за разом перечитываю сообщение Наиля и грустно усмехаюсь. В ответ отправляю, что может вообще не являться. Я не расстроюсь, разве что Мышка…
Кручу мобильный в руках, вполуха слушаю Миру.
Рассказ проносится фоном и совершенно нигде не откладывается. Впрочем, так происходит со всей информацией, которую я получаю за последние дни.
На подкорке отпечатывается сказанная мужем фраза в пылу ссоры. Вот она — и терзает, и мучит. Не опускает каждую проклятую секунду. Хочется доказывать и оспаривать, что всё совершенно не так, но это будет чистейшей ложью.
Киваю подруге. Соглашаюсь на вторую порцию чая.
Думаю о том, что мой Наиль тоже был другим. И дело вовсе не в прическе и стиле одежды. Во многом. Почти во всем. В характере, повадках, планах и целях. Теперь даже не знаю, у нас они совпадают? Одни на двоих или уже нет?
— Ой, потусить сейчас не с кем, Поль. Журавлёвы разбежались. Вертинские заняты повторной операцией на руке — Лиля всё по больницам с мужем таскается. Хоть с тобой в кои-то веки потрещу.
Мы случайно встретились в холле косметологического центра — не договариваясь заранее. Я как раз приехала на массаж, чтобы получить дозу расслабления. Теперь телу хорошо, а на душе по-прежнему паршиво. И никакой специалист этому, к сожалению, не поможет.
— Как ваши с Наилем дела?
Любопытный внимательный взгляд я встречаю довольно спокойно. Не смущаюсь и не заикаюсь. Не боюсь, что разоблачат по щелчку пальцев. Я будто бы смирилась с тем, что некоторые вещи бывают необратимыми.
— Перевезли дочь, занимаемся работой. Планируем отпуск в конце месяца.
— О, отпуск — это здорово! — подтверждает Мира. — Саркиев как раз отбудет презентацию, да? Ему нужно отдохнуть после столь активного сотрудничества с министерством.
Краска неконтролируемо приливает к лицу. Ладони потеют. Создается впечатление, что о служебном романе моего мужа догадывается каждая дворовая собака, а за моей реакцией тщательно следят
— Да, не мешало бы. Работы действительно много.
Не получив желаемого результата после ответа, Мира открывает камеру и фотографирует стол — две фарфоровые чашки с золотистым ободком и два одинаковых пирожных на блюдцах с таким же узором. Обработав снимок в фоторедакторе, подруга выкладывает его в социальную сеть и отмечает меня. В нашем кругу так принято — показывать чуть ли не каждый свой шаг.
Я прошу прощения и ненадолго отлучаюсь в уборную. Умыв лицо, достаю телефон и набираю номер свекрови. Сообщаю, что немного задержусь.
Мне стыдно, но общение с собственной дочерью дается адски сложно. Приходится держать лицо, вымучивать улыбку и отыгрывать роль, которую я попросту не тяну. Наиль в этом ничуть не помогает. Вообще ни разу. Он просто пропадает и пускает ситуацию на самотёк. Так, должно быть, легче, чем находиться на одной территории с чужой неузнаваемой Полей.
— Милая, не торопись, пожалуйста! — произносит радостным тоном Галина Сергеевна. — Мы с Маришкой поужинали и планируем отдыхать, а вы — веселитесь и ни о чем не думайте. Хоть и до утра…
Прикрыв глаза, тру пальцами переносицу. Под «вы» свекровь, конечно же, подразумевает меня и Наиля, но я, видимо, не настолько жестокая, чтобы вот так сходу разочаровывать…
Коротко благодарю за поддержку и помощь, передаю дочери привет. Кладу трубку и возвращаюсь в холл к Мире.
Личную жизнь мы больше не трогаем. Всегда легче обсуждать чужую — это и делаем. Тем более, не только мне не хочется бередить раны. Рома так-то тоже блядует…
Сотрудники центра потихоньку покидают рабочие места, клиентов становится меньше.
Когда за спиной открывается входная дверь, запуская в помещение пропахший дождем свежий воздух, я неосознанно напрягаю плечи.
Мира взмахивает рукой и улыбается во все тридцать два зуба, а мой пульс срывается и несется вскачь, едва я слышу хорошо знакомый голос, прокатывающийся мурашками от макушки до пят.
— Роман здесь? — интересуется Саша. — Он сказал, что вечером его можно будет найти в центре.
Не зная куда деть руки — то скрещиваю их на груди, то кладу на колени. Голову назад не оборачиваю — трушу.
— Да, он разгружает оборудование на заднем дворе. Скоро освободится. Ты пока присядь к нам…
Под гулкие удары сердца наблюдаю, как Журавлёв невозмутимо располагается на диване напротив. Откидывается на спинку. Широко разводит ноги. Бросает на меня цепкий обжигающий взгляд, от которого в организм макро-дозами впрыскивается резвый концентрированный адреналин.
Я вздергиваю бровь. Смотрю с недоверием. Правда к Роману или спонтанно придумал повод?
С тех пор, как мы в последний раз виделись, во внешности Саши ничего не изменилось. Такой же красивый, уверенный в себе и притягательный. Разве что волосы слегка отрасли, но ему очень даже идёт…