Открытый брак
Шрифт:
— Мам, а папа к нам присоединится? — спрашивает дочка, прогуливаясь по длинной каштановой аллее.
Вокруг красиво. Парк огромный, аттракционы новые. В нашем маленьком городке таких не сыщешь.
— Не уверена. У него много работы, малыш.
— А ты позвони, позвони.
Тон настойчивый и требовательный. Кого-то напоминает.
Я сдаюсь и сажусь на скамейку. Достав телефон, на несколько секунд зависаю над номером мужа, который знаю давно и на зубок.
Наиль отвечает на втором гудке. На заднем фоне привычный шум и суета.
— Привет. Занят, да?
Шаги, хлопок двери. Пульс отчего-то срывается. Не думала, что разговор с самым близким для меня человеком, будет сопровождаться настолько сильной нервозностью.
— Говори, Поль.
Я набираю в лёгкие больше воздуха. Отслеживаю, как Мышка уносится на бесплатную площадку, чтобы покататься на качелях… А могла бы и сама набрать отца, между прочим.
— Марина интересуется, сможешь ли ты приехать к нам? Мы в парке у торгового центра.
На другом конце звучит рваный выдох. Не так, чтобы я удивилась, но сердце ёкает. Мне должно стать легче, но почему-то нет. Если откровенно, то Наиля не хватает. И мне, и дочери. Но взывать его к совести я, конечно же, не стану.
— Никак не смогу вырваться. Давай на выходных?
— Да, без проблем. Я передам.
Голос звучит спокойно и беспечно.
Я хочу закончить разговор и даже отрываю мобильный от уха, но почему-то не довожу начатое до конца. Видимо, жду, что Наиль первым положит трубку.
??????????????????????????— Поль, мне жаль. Скажи Мышке, что я её очень сильно люблю.
Киваю, будто муж может меня увидеть. На деле — просто молчу.
— И тебя люблю, Поль, — звучит чуть тише.
Я зажмуриваюсь буквально на долю секунды и сдерживаю прорывающиеся слёзы. Когда в последний раз слышала признания — уже и не вспомню, но вытолкать из себя похожий ответ попросту не могу.
— Мне пора идти, — сглаживает ситуацию Наиль. — Хорошо вам погулять. И до вечера.
Завершив звонок, крепко обнимаю себя руками. Вскидываю взгляд, замечаю расстроенную дочку. Когда она успела пасть духом — я упустила.
Оказывается, за пять минут игры на площадке Маришка нашла себе новую подружку и тут же обратила её во врага.
Так вышло, что Мышка сложно сходится с другими детьми. Вспыльчивая, гордая. Не терпящая несправедливости.
В родном городке в числе подруг ходили только избранные и проверенные временем. Тут, очевидно, будет во много раз сложнее.
— В чем дело? Почему насупилась?
Дочь указывает в нужную сторону. Искреннее недоумевает, почему, чтобы покататься на качелях, обязательно втираться в доверие и обманывать? Можно же просто открыть рот и попросить?
Вместо того, чтобы расстраиваться и снова ждать очереди, предлагаю альтернативу — пройтись за мороженым.
Довольно скоро мы находим поблизости разноцветный киоск. Просим два рожка — ванильный и клубничный, а ещё воду и салфетки.
Когда заказ уже выполнен, продавец огорошивает новостью —
Открыв сумку, растеряно шарю рукой по отделам. Налички, к сожалению, у меня нет. Только карта. Но до ближайшего банкомата бежать тоже не выход — мороженое к тому времени растает в плюс тридцать.
— Ну? Будем что-то решать? — хмурится продавец.
Я открываю рот, чтобы попросить перечислить сумму на расчётный счёт предпринимателя, но голос за спиной стопорит.
— Добавьте к заказу ещё одно — шоколадное. Я оплачу.
Включив защитную реакцию, тело будто каменеет. Пульс звучит глухо, сердце затихло. Движения скованные и ограниченные.
Я силюсь, чтобы обернуться. Чувствую страх, бессилие и зреющий внутри конфликт.
На плечи вместо жары опускается стужа. Морозит и колет холодными иглами.
— Привет, — произносит Саша.
Бегло окинув его взглядом, отвлекаюсь на тающие рожки. В голове возникает дурацкий диссонанс. Как оно может таять, если у меня зуб на зуб не попадает?
— А ты тут?..
— У меня встреча в «Лео». Так получилось, что приехал на полтора часа раньше.
Слежу, как достает портмоне. Отсчитывает новенькие купюры и вручает их раздраженному продавцу.
Понимаю, что не верю ни единому слову. Ни в совпадения, ни во встречу. Даже в придуманный наобум ресторан, которого я тут не видела.
— Я рассчитаюсь, — произношу хрипло.
Журавлёв усмехается. Судя по тому, как горит щека — внимательно и цепко смотрит.
— А как же…
Я забираю рожки из подставки. Клубничный вручаю Мышке. Себе беру ванильный. Руки подрагивают. Я злюсь и негодую. На себя, на Сашу, на мужа. На всех. Две мои параллельные жизни не должны были пересечься. Ни при каких обстоятельствах.
Маришка дёргает меня за локоть. Очевидно, хочет поинтересоваться шепотом, но получается плохо. Журавлёв, конечно же, слышит.
— Мам, а кто это?
Перевожу взгляд прямо в карие игривые глаза. Замечаю дёрнувшийся уголок губ. Транслирую гнев, протест. Что угодно, но только бы не смел.
Я беру дочку за руку и мысленно перебираю варианты, но осекаю почти каждый. Все они — дрянь. И я тоже дрянь, что допустила это.
— Привет. Ты Марина?
Нет, нет. Боже. Нет. Просто, блядь, заткнись.
Саша не теряется и присаживается на корточки перед моим ребенком, то ли не желая меня понимать, то ли действительно не видя в этом ничего особенного.
Я вскидываю глаза к небу. Сжимаю зубы. Чувствую, как сердце ухает вниз и резко взлетает вверх, тарабаня где-то в горле.
— Да, — удивляется Мышка.
— Круто. А меня зовут Саня.
Глава 68
Губы кривятся в улыбке. Я до сих пор зачем-то помню, что Саня — это строго для своих.