Открытый брак

Джокер Ольга

Я не включаюсь в разговор и допиваю остывший чай. К пирожному не притрагиваюсь, потому что, боюсь, не смогу проглотить и кусочка.

??????????????????????????Администратор Вика приносит Журавлёву кофе. Густо краснеет, встречаясь с ним взглядом и получая теплую благодарность. Что-что, а смущать девушек Саша умеет и любит.

— Как она — жизнь после развода? — спрашивает Мира. — Нашел себе кого-то или пока один?

— Один, но надеюсь ненадолго.

Я ёрзаю в кресле. Вжимаю ногти в ладони. Не смотрю, но чувствую, как Саша проезжается глазами

по моим оголенным ногам и застывает в области груди. Хочу верить, что Мира не настолько проницательна и этого не ловит.

— М-м. Заинтриговал. Дай угадаю — кто-то есть, но пока что всё сложно?

— Да, можно сказать и так. Всё пиздец как сложно, но вполне решаемо. Стоит только попросить.

Тело пробивает мучительной дрожью, зубы клацают. Не в силах выдерживать этой моральной экзекуции, я поднимаюсь с кресла и поправляю слегка задравшуюся футболку.

Этот жест не остается без внимания Журавлёва. Он жжет взглядом кожу на животе, плывёт выше. Жадно впитывает то, что видит. Мне кажется, я даже слышу, как нервно сглатывает при этом.

— Мир, рада была увидеться, но мне пора. Созвонимся, ладно?

Подруга заторможенно кивает.

— До встречи, Поль. Наилю и дочери привет. Как её, кстати, зовут?

Улыбаюсь. Поправляю сумку на плече рваными и дёрганными движениями.

— Маришка.

Развернувшись, направляюсь к выходу. Толкаю от себя дверь, жадно хватаю ртом воздух. Облегчение спадает с плеч тяжелым грузом и крошкой осыпается под ноги.

Не сказать, что в салоне собственного автомобиля становится полностью спокойно, но определенно чуть менее волнительно. Лучшее, что я могу сделать — это тронуться с места и подальше отъехать. Не обязательно домой. Можно просто покататься по городу и за его пределами…

Попав на оживленную дорогу, включаю музыку и заполняю тишину в салоне. Ладони липнут к рулю. С груди прорывается истерический смех.

Когда на лобовое стекло начинает мелко капать дождь, включаю дворники и сильнее давлю на газ.

Я знаю, что человек сам несет ответственность за совершенные ошибки и поступки, но так порой хочется найти виноватого. В данную минуту выбор падает на Сашу.

Если бы не он… Если бы не клеился ко мне и держал нейтралитет, как и предлагала, то ничего этого бы не было.

Сжимаю зубы до хруста, прибавляю скорость.

Если бы. Если бы. Ненавижу…

Остановившись на очередном светофоре, бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Почти не удивляюсь, когда вижу тачку со знакомыми номерами, только чувствую жар, собирающийся между лопатками.

Два раза подряд мигают фары. Я усмехаюсь и трясу головой.

Да сейчас… Пошел нахер.

Как только загорается зелёный — рвусь вперед и лавирую между густым потоком машин.

Пульс громко отстукивает в висках, надрывная романтическая песня отвлекает, а дождь напускается сильнее и заставляет дворники работать во много раз активнее.

Я разгоняюсь до максимально допустимой скорости и наивно пытаюсь оторваться. Саше похуй. Ему нужна я. К тому же, он твёрдо знает, что, если бы действительно

захотела, то не позволила себя преследовать и свернула вовсе в другом направлении.

Выехав на загородную трассу, переваливаю за сотню. Для Журавлёва это ничто. Он тут же обгоняет и отрывается. Как только выдерживает нужную дистанцию, тормозит, включает аварийку и занимает целую полосу.

Да чтоб тебя!..

Мне приходится остановиться в нескольких десятках метров. Выйти на улицу, громко хлопнув дверью. Двинуться вперёд, ступая белыми кроссовками в грязные лужи и промокая до нитки.

— Ты приехал к Роману? Вот к нему и вали! А мне, пожалуйста, дай дорогу!

Активно жестикулируя руками, подхожу к Саше. Кажется, не просто кричу, а брызжу пламенем. Лицо Журавлёва при этом остается совершенно невозмутимым.

— Я к тебе приехал, Поль. И ты это прекрасно знаешь об этом.

Я выставляю вперёд ладони, когда Саша делает несколько решительных шагов навстречу. Вжимаюсь пальцами в твёрдую грудь, мну рубашку. Качаю головой из стороны в сторону. Взглядом прошу — не подходи, не надо.

Выдыхаю, смаргиваю.

Сама не понимаю как, но послабляю хватку. Недовольно хмыкаю, когда одна рука Саши опускается на мою поясницу, а вторая осторожно убирает мокрые пряди волос за ухо.

— Я соскучился, Полина. Пиздец как сильно. А ты?

Хочу фыркнуть в ответ, но не могу. Сдаюсь и сбавляю громкость до шепота:

— Ну что ты за дурачок такой, а?..

Я затаиваю дыхание. Поднимаю взгляд от татуировки и выше. Вижу, как в чёрных зрачках что-то опасно загорается и вспыхивает. И хотя разум твердит — бежать, сердце малодушно позволяет вовсе другое. Разомкнуть рот, почувствовать настойчивые мужские губы на своих губах. Скользнуть языком навстречу. Сплестись приятно и нежно, пуская острый спазм в низ живота и наливая его горячим свинцом до самого донышка.

Запустить пальцы в густые влажные волосы. Притянуть Сашу ближе. Вжаться в него всем своим телом. Ощутить вкус свободы, риска и полного безумия. Главное, не забыть потом остановиться.

Глава 66

— Будь так добр, отвернись.

Включаю максимум строгости в голосе.

Саша делает вид, что слушается, но на самом деле продолжает так же нагло пялиться на мою обнаженную спину, упираясь головой и плечом в дверной косяк.

На коже выступают мурашки. Я смахиваю их руками и понимаю, что даже спорить не хочу, не говоря о том, чтобы всерьез ругаться.

К тому же Журавлёв не раз видел меня голой. Чувствовал, трогал. Любил страстно и трепетно. Возможно, я обманываюсь, но верю, что как никогда и никого до этого. Подмечая каждую чёрточку, родинку или шрам, будто я на самом деле во всем для него особенная.

Избавившись от мокрой одежды, вешаю её на полотенцесушитель. Сверху надеваю чёрную свободную футболку и слегка путаюсь в вырезе. Она мужская — на много размеров больше. Но что самое главное — сухая и тёплая. И я перестаю, наконец, дрожать.