Открытый брак
Шрифт:
— Когда мне было пять лет, мать много работала по сменам, а отец таскал меня с собой по делам. Помню, мы заехали якобы по работе к какой-то милой доброй девушке. Меня накормили и отправили рисовать, чтобы не отвлекала. Поначалу было довольно увлекательно, а потом наскучило. Я вышла из комнаты и собственными глазами увидела, как папа чересчур ласково трогает свою «подругу», с которой и я хотела дружить. Знаешь, в голове был полнейший диссонанс.
Упираясь спиной о дерево, запрокидываю голову. Делюсь сокровенным.
— Позже
Это сейчас я понимаю, что отец сам проебался. Не я. А тогда — происходящее казалось почти что концом света.
— Я достаточно вменяемый, Поля, — произносит Саша. — И, конечно же, не собираюсь трогать тебя на глазах у дочери, как бы ни хотелось.
Тихо хмыкаю. Не благодарю, естественно, но выдыхаю и даже чувствую легкий укол вины за то, что накинулась.
Наблюдая за тем, как Мышка доходит до конца длинной лестницы, вжимаю ногти в ладони до отчётливых полумесяцев.
Дочь оборачивается. Вскидывает руку и растягивает губы в неестественной улыбке. Глаза — полные паники. В нашем городке тоже есть веревочный парк, но куда менее масштабный и низкий.
— Ма-ам, а ты не хочешь пройтись вместе со мной, чтобы мне не было скучно?
Маришка действительно никогда не была трусихой, но сейчас, очевидно, дико боится.
— Если не хочешь продолжать — лучше спускайся.
— Я хочу, но недостаточно уверена в своих силах.
Тонкие ножки дрожат. С груди рвётся вскрик, когда дочь делает первый неуверенный шаг по маршруту.
— Позволишь?
Спокойный голос Саши, который включается в разговор, я воспринимаю остро, как и предложение помочь. Но, тем не менее, соглашаюсь.
Проходит минута и Журавлёв надевает обмундирование. Без инструктажа поднимается на высоту, ставит карабины перед Мышкой и таким образом вырывается вперёд, чтобы помочь пройти этапы на собственном примере. Где-то подсказывая советом. Где-то придерживая раскачивающиеся деревянные доски.
— Мам, сними на видео! — кричит на кураже дочь, у которой теперь всё-всё получается.
Я достаю камеру, стоя внизу. Навожу фокус. И почти беззвучно стону, потому что Саша попадает в кадр, хотя его там быть не должно.
— Ну как?
Марина машет рукой и задорно смеется. Знаю, я бы туда не полезла. Ни за что. А если бы дочь сошла с маршрута и спустилась вниз, мне бы потом пришлось весь вечер её успокаивать, чтобы не расстраивалась.
— Супер! Ты молодец — уверено идёшь!
Я стараюсь не глазеть на Сашу, но всё равно порой не удерживаюсь. Замечаю, как от души помогает и волнуется. Правильно руководит, куда лучше поставить ногу, а куда руку. За что ухватиться, чтобы не соскочить и не упасть вниз.
И
— А что ты ещё умеешь, Саня? — деловито интересуется дочь, чувствуя себя победительницей собственных страхов.
— Можем пострелять, принцесса. Как скажет мама.
Предложение пройтись до тира воспринимается с огромным энтузиазмом. Я посматриваю на часы, затем на Журавлёва. В ответ получаю озорные искры во взгляде. И ни капельки раскаяния.
Тир находится недалеко и занимает непримечательное гаражное помещение. Внутри организовано и опрятно. Оплат картой нет, поэтому за развлечение снова рассчитывается Журавлёв. В ответ на мои оправдания всё-всё до копейки вернуть, ожидаемо, раздражается.
Я прячу кошелек в сумку и встаю рядом с Мышкой. Каждый неудачный выстрел максимально подбадриваю, а он у нас — почти через один.
Чего не скажешь о Саше. Тот без проблем попадает по целям. Упрямо, чётко. И выигрывает суперприз, но вместо этого просит Марину выбрать себе что-то на память из довольно разнообразного ассортимента. Свою победу он посвящает ей.
— Назову его Снупи.
Выбор падает на мягкую собаку с голубым бантом на шее и не совсем пропорциональными ушами.
Дочь прижимает к себе уродливую игрушку. Рассказывает новому знакомому, что из домашних животных у неё уже жили рыбки, хомяки, попугаи и крысы. И что теперь сильно хотелось хотя бы кошку, но уже после рождения брата или сестры. Вдруг у детей проявится аллергия на шерсть домашних животных?
Журавлёв проводит нас на парковку. Клянусь, на его лице не дёргается ни единый мускул. Он серьёзный и внимательный. Чуточку хмурый, но явно не злой.
— Пока, Саня! И спасибо!
Мышка прощается, забирается в салон и настраивает музыку. Уставшая после насыщенной прогулки, но очень счастливая.
Саша выдыхает, пряча руки в карманы брюк. Перекатывается с носка на пятку. Транслирует, что хотел бы прикоснуться и позволить себе большее, но в системе его ценностей однозначно что-то пошатнулось. Я бы хотела узнать, что именно, но не сегодня.
— В следующий раз не занимайся самоуправством.
Усмехнувшись, смотрит чётко в глаза. Волнуя и заставляя сбиваться пульс.
— А то что?
Мы сверлим друг друга взглядами. Затихаем. Через раз дышим. Я спускаюсь с карих глаз на губы. Сжимаю свои.
Вспоминаю, как страстно целовались буквально пару дней назад на трасе и в квартире, почти не отлипая друг от друга.
Мужские губы были везде: на шее, ключицах, плечах и сосках. Мои — тоже. Я плыву ниже с пылающими от стыда щеками и задерживаюсь на крыльях ангела, где виднеется тёмно-фиолетовое пятно, оставленное мной.
— Надеюсь, мы друг друга услышали.