Открывашка и пробой
Шрифт:
— Идемте, — согласился Геннадий Петрович. — Руки не отпускать.
«Змейкой» добравшись до Игоря, «втянули» его.
— Иду в пробой, — предупредил я.
— Готовы.
Над головой — лампы дневного света, под ногами — истоптанные сотнями тысяч шагов доски пола. Слышен шум работающей вентиляции, а все свободное пространство заставлено чудовищных размеров многоярусными полками, на которых разместился настоящий потребительский рай: мешки с подписями на английском: «кукуруза», «мука», «соя»;
— Северная Америка, — указав на висящий на боковой стенке плакат, предположил Константин Викторович.
На плакате, на фоне размахивающих звездно-полосатыми флагами трибун, на гарцующем быке сидел улыбающийся во все тридцать два дородный ковбой в шляпе, джинсах и клетчатой рубахе. Над ним дугой вытянулась надпись «Texas Union».
Нет, не мой мир.
— Понятно, почему никого нет, у них же праздник сегодня, — прокомментировал Игорь. — День объединения Техаса и Калифорнии в Союз.
Даже пытаться об этом думать не буду.
— Юра, к главному входу, — указал Геннадий Петрович за спину, где, через пару сотен метров, в стене склада нашлись двустворчатые ворота. — Выглянуть, доложить. Игорь, к запасному, — указал вперед, там дверь разглядеть я не смог — далеко. — Выглянуть, доложить.
Мужики разбежались выполнять команду.
— Сегодня — праздник, но больше такой возможности до четвертого июля может и не быть, — намекнул Константин Викторович.
— Нужно выносить всё
— Слева еще склады, справа — ворота с КПП, двое часовых, — вернулся к нам Юра. — Вооружены дубинками, имеют рации. Убрать?
— Баррикадируй ворота, — проигнорировал его предложение Геннадий Петрович.
И хорошо — не хочу, чтобы «свои» убивали кого попало.
— Справа — еще склады, слева — ворота с КПП, двое часовых, — вернулся к нам и Игорь.
— Баррикадируй, — отослал его обратно физрук. — Начинаем, — это для Константина Викторовича.
Пока взрослые оборотни набивали сумки, я отыскал на полке неподалеку розовый девичий школьный рюкзачок с диснеевским «Бемби». Свете на день рождения отлично подойдет. Но не дарить же пустой?
— Полные! — раздалось за спиной.
Сводив оборотней до поляны, увидел, что арбузной горы уже нет — редкую в этих краях ягоду деревенские разобрали очень быстро. Трактор тоже отсутствовал, а посеревшее в преддверии рассвета небо позволило разглядеть цепочку глубоких следов, ведущих в сторону агрохолдинга по поляне через русло ручья. Опростав сумки и поставив коробки с самым нужным — холодильниками — мы вернулись обратно.
О, «Сникерсы»! Набиваем полный рюкзак. Всё, подарок готов. Но у других ребят ведь тоже однажды будут дни рождения? Вот этот, черный, с Бетменом, точно понравится Лёхе.
— Полные!
На поляне Геннадий Петрович коротким свистом призвал
Через четыре часа, когда на поляне уже рассвело, а полки почти целиком опустели, в дверь склада начали громко стучать.
— Погрузчик! — скомандовал Геннадий Петрович.
Оборотни подхватили желтенький погрузчик на руки, и мы вернулись домой.
— Хватит на сегодня, — решил физрук, похвалил и напомнил. — Молодец, Андрей, очень хорошо справился. Ночью снова пойдем.
— Давай подарки помогу донести, все равно рядом живем, — вызвался Константин Викторович, набивая собственный, большой рюкзак консервами, косметикой, платьями, подходящими Лёхе по размеру вещами и не забывая подбирать отобранные мной для себя шмотки. — Устал? — когда мы начали путь домой, спросил он.
— Спать охота, — зевнул я. — А так — скучно.
— Лучше скучно, зато все живые, здоровые и с прибытком, — заметил он.
— Так-то да, — признал я справедливость его слов. — А у вас, извините, если не в свое дело лезу, дети есть? Когда у них день рождения?
Грустно улыбнувшись, он ответил:
— Подарок не понадобится. Жена со мной развелась шесть лет назад, сына двухлетнего в город увезла. Он обо мне и не знает, я сам попросил: отец-оборотень — горе в семье. Все деньги им отправляю.
— Извините, — смутился я.
— Ты-то причем? — ободряюще хлопнул он меня по плечу. — Давай-ка вот по этому переулочку пойдем, он поспокойней, — свернул направо.
Я пошел за ним, ловя на себе любопытные взгляды капающихся в огородах жителей Липок. Пересекая дороги, отмечал демонстративно отведенные от нас с учителем взгляды. Видимо, со всеми жителями успели поговорить, и я вообще не знаю, каким образом оборотни заставят их не растрепать о странных событиях в деревне пришлым. Но они же взрослые, значит им виднее. Меня выдавать теперь точно не будут — золотая курица нужна им самим, а после настолько прибыльной ночи моя ценность в оборотнических глазах стала запредельной.
— А ты когда-нибудь думал о том, что в «тамбуре», как ты его называешь, твои «гости» абсолютно беспомощны? — тихо спросил учитель.
— Думал, — честно ответил я.
Константин Викторович не стал развивать тему, и я спросил:
— А если это был единственный трактор на всю арбузную плантацию?
— Это же территория Великой Японии, — развел руками оборотень. — Поле принадлежит какому-нибудь их барону и застраховано. Результаты воровства налицо, никто даже рабочих особо ругать не будет. У американцев тем более склады застрахованы. Ты — хороший человек, Андрей, — хлопнул меня по плечу. — Правильно тебя совесть грызет. Но это не тот случай: у них — много, а у нас — совсем нет. Это же нечестно?