Откуда взялся этот Клемент?
Шрифт:
И сейчас мне волей-неволей приходится задаться вопросом: не передалась ли мне с материнскими генами такая же склонность к паническим атакам?
Не настал ли теперь и мой черед?
Да, у меня имеются все основания для тревожного расстройства, однако я сильнее матери. Просто обязана быть сильнее.
Тем не менее при всей неприятности приступа панической атаки, по крайней мере, это рациональное объяснение моего видения. Утешение слабое, но я все же немного успокаиваюсь. Наверное, мне просто необходим отпуск. Хотя бы неделька ничегонеделания.
Да,
Я закрываю глаза и делаю несколько размеренных глубоких вздохов.
«Бет, все под контролем. Не падай духом».
Через несколько минут я совершенно успокаиваюсь, но последние три километра тащусь по дороге, как древняя старуха.
28
Вынуждена признать, такого я не ожидала.
Въезд обозначен двумя кирпичными колоннами, на левой прикреплена табличка из черного гранита с выведенным золотыми буквами «Грейндж-Парк». От импровизированных ворот ведет асфальтовая дорога, по обеим сторонам от нее тянутся аккуратные домики на колесах, а за ними высится густой лес. Их не более сорока, и каждый оборудован парковочной площадкой и деревянным настилом. Все участки в образцовом порядке, ни единой лишней травинки.
Я доезжаю до конца дороги и паркуюсь на гостевой стоянке, и тут у меня возникают сомнения насчет уместности визита без предупреждения. Тем не менее избавиться от старых привычек не так-то просто, а я не могу не опасаться худшего, если к делу каким-либо образом причастен Стэнли Гудьир.
Запираю машину и иду к домику номер двенадцать. Тишина и покой, как и обещал Стэнли. А я-то воображала себе нечто вроде свалки металлолома, обшарпанный фургон на кирпичах, чадящий костер, ограду из рифленой стали да парочку беспрестанно лающих немецких овчарок.
Неохотно соглашаюсь, что поправляться маме действительно лучше в загородном Грейндж-Парке, чем в муниципальной квартирке.
Трейлер Стэнли располагается у середины дороги, слева. Рядом с жилищем припаркована серебристая «Хонда Цивик». Я подхожу к двери и стучу два раза латунным кольцом.
Проходит несколько секунд, никакого ответа. Стучу снова и жду. И опять изнутри ни звука.
Ввиду укоренившегося недоверия к Стэнли я прихожу к единственно возможному заключению: что-то случилось. Дубашу по двери кулаком несколько раз.
И снова только и слышу, что птичьи трели. Переживаю я уже не на шутку, и когда собираюсь вновь обрушиться на дверь, она распахивается.
— Бетани! — вскрикивает Стэнли. — Почему… Что ты здесь делаешь?
Одевался он явно впопыхах. Голубая рубашка застегнута только на пару нижних пуговиц, а одна из штанин задрана до голени.
— Где мама? — рычу я, не обращая внимания на его взъерошенный вид.
В качестве ответа за спиной старика появляется мама собственной персоной.
— Бет, милая… Какой приятный сюрприз!
На ней, в свою очередь, лишь короткий халатик и вряд ли что еще.
— Мама, я даже волноваться начала! Почему не открывали? — все еще бушую я.
—
— В такое-то время?
Мама переглядывается со Стэнли. Старик только и выпучивает глаза.
— Ну да, нам захотелось немножко поваляться.
Два раскрасневшихся лица поворачиваются ко мне. У Стэнли испарина на лбу.
И тут на меня нисходит озарение, а вместе с ним и чувство ужасной неловкости.
— Ах, ну да… тогда, хм, я вернусь минут через десять?
Десять минут? Почему не двадцать, не тридцать? Господи, ну сколько по приличиям нужно предоставлять времени паре пенсионеров для завершения полового акта?
На подобный вопрос у меня напрашивается не ответ, а содрогание.
— Брось, глупости, — щебечет мама. — Заходи.
Стэнли выдавливает улыбку и исчезает — по-видимому, чтобы привести себя в порядок.
Сразу за дверью нечто вроде гостиной. Отделка трейлера на удивление приятная, выдержанная в естественных тонах, плюс чуточку темно-фиолетового и бирюзового. Напротив камина с двумя серыми креслами по бокам стоит диван такого же цвета.
— А здесь очень мило, мама.
— Правда? Стэнли сам подбирал мебель.
Мы усаживаемся и болтаем о том о сем, пока не появляется хозяин.
— Может, чаю, Бетани?
— Спасибо, не откажусь.
Потом мы втроем сидим целый час, попивая чай и болтая о всякой ерунде. Пару раз я перехватываю на себе взгляд Стэнли, в котором, как мне кажется, сквозит нетерпение, когда же уберусь из его трейлера, чтобы они смогли вернуться к своим плотским утехам. Куда большую досаду, впрочем, у меня вызывает тот факт, что сексуальная жизнь моей матери-пенсионерки, увы, гораздо насыщеннее моей.
Постепенно разговор сходит на нет, и, полностью удостоверившись в благополучии мамы, я, к радости хозяина домика, встаю.
— Завтра позвоню, мама. Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо, милая. У Стэнли все есть.
Уж не сомневаюсь, что все, в том числе и женщина.
— Хорошо. Что ж, вверяю тебя заботам… хм…
— Пока, милочка.
Оба провожают меня до дверей. Мама целует в щеку, а Стэнли осторожно похлопывает по плечу, словно успокаивая нервного терьера.
Пока я удаляюсь по дорожке, пара стоит на пороге и машет мне вслед. Нисколько не сомневаюсь, что старик цедит сквозь натянутую улыбочку: «Давай, вали уже».
Бреду назад к машине, стараясь выкинуть из головы образ раскрасневшегося от секса лица Стэнли. Проезжая мимо домика под номером двенадцать, заставляю себя смотреть только вперед.
«Отвернись, Бет. Не думай о происходящем там сейчас».
Ну что ж, я убедилась, что мама в безопасности, а это единственное, что меня по-настоящему заботит. Так что Грейндж-Парк я покидаю совершенно успокоенной.
Я снова проезжаю фермерские ворота, но на этот раз, к моему облегчению, обходится без галлюцинаций. Помнится, врач матери как-то сказал, что первый шаг в борьбе со стрессом и паническими атаками заключается в принятии факта их существования: нельзя решить проблему, не признав ее наличия.