Отмеченная
Шрифт:
Гость перевел изумленные серые глаза с юбки на лицо принцессы. Если и существовал другой человек во всей Арголее, кто не желал, чтобы пророчество сбылось, так именно Орфей.
– А если он откажется?
– Тогда мы оба, скорее всего, покойники. – Она прищурилась. – А теперь говори: ты мне поможешь или нет?
*****
Они вышли на заре, как только на горизонте занялся рассвет. Терон позволил Акации идти впереди, пока сам оглядывал окрестности на случай появления забредших сюда
Но пока никто не встретился им на пути. Терон знал, что ни один из тех троих, которых он повстречал днем, не смог отправить сигнал Аталанте о своем местоположении. Их когда-нибудь хватятся, но к тому времени, как в Тартаре заметят пропажу, они с Мариссой и Акацией будут далеко от этой поляны и вне досягаемости врага.
Боги, он никак не мог выкинуть слова малышки из головы. Каждый раз, глядя на Акацию, он видел удивление в ее глазах, вызванное предсказанием Мариссы. Он понимал, что спутница не поверила ни единому слову, но знал, что девочка сказала правду.
На сердце лежал камень; дыхание давалось с трудом. Терон знал, чего от него ждут, даже смирился с тем, что пойдет на это ради спасения расы, однако он никогда не задумывался о судьбе Акации. Да, ее ждут Елисейские поля. Может, из-за родства с королевской семьей, даже Острова Блаженных – место, куда после смерти попадали благословенные богами герои. Но аргонавту и в голову не приходило, что несчастную могут приговорить к Тартару.
Но почему, почему он не подумал о таком исходе? Понятное дело, что договор, заключенный с Аидом, проигравшей стороне ничего хорошего не сулит.
– Кажется, мы уже близко, – сказала шедшая впереди Акация.
Оторвавшись от своих мыслей, Терон поднял голову и залюбовался мягким покачиванием ее бедер при ходьбе. Даже передвигаясь вместе с Мариссой, они уже далеко продвинулись, но где-то последние пару километров Акация сбавила шаг. Аргонавт знал, что она слаба и с каждой минутой теряет силы. Равно как и понимал, что ничем не сможет ей помочь.
При этой мысли к горлу подкатил ком, а тяжесть в груди усилилась в несколько раз. Марисса сидела у воина на плечах, обхватив его руками за голову и прижимаясь щекой к макушке. Так девочка и проспала целый час.
Только необходимость удержать малышку от падения отвлекала Терона от мыслей о Кейси.
И о том, что он сам с ней делает.
Не стоило ее касаться. Ни в доме на озере, ни в комнате в колонии, ни прошлой ночью в темной и сырой пещере.
Одна мысль о ее теле, таком мягком, влажном, откликавшемся на малейшую ласку, возбуждала его и заставляла представлять, каково это – войти в нее и забыть обо всем на свете. Никогда прежде Терон не встречал ни гинайку, ни смертную, которая могла бы заставить его позабыть о долге.
Почему же Кейси так на него влияет?
– Ты это слышал? – Акация вдруг замерла как вкопанная.
Терон чуть было не врезался в
Терон заставил себя отвлечься от фантазий о том, что эти пальцы могли сделать, и глубоко вздохнул. Он учуял свежую древесину и огонь, а также легко узнаваемую вонь горящей плоти.
В его голове зазвучали тревожные колокольчики, и когда Акация повернулась к нему вопросительно глядя на спутника, он понял, что Кейси тоже уловила этот запах.
– Что это?
Терон догадывался. И, ската, он не хотел ей говорить.
Заметив выражение его лица, Кейси заволновалась. Затем повернулась и побежала по тропинке.
– Акация!
Марисса, сидевшая на его плечах, проснулась от тряски и села ровно.
– Что происходит?
– Ничего, малышка, мы почти пришли. – Терон стиснул зубы и бросился вслед за Акацией, стараясь не уронить Мариссу.
Деревья расступились, и воин выбежал на поляну, на которой не росло ни единого кустика. Кто-то обозначил булыжниками круг, в центре которого стоял широкий, плоский потемневший камень, примерно метр двадцать в высоту и длиной с человеческий рост. У подножия стояли связки дров, поддерживавших пламя, лизавшее каменный «стол» и лежавшее на нем тело, озаренное лучами восходящего солнца.
Спиной к новоприбывшим стоял Ник, держа в руке какую-то связку. У дальнего конца стола собралась небольшая группа, рыдавших над горящим телом. Плакальщицы. Считалось, что сгоревшая плоть выпускает душу в загробный мир, но это срабатывало лишь в том случае, если сердце оставалось в теле.
Пожалуйста, пусть только сердце окажется на месте.
– О, боже! – прошептала замершая рядом Акация.
Терон опустил Мариссу на землю, и одна из женщин тут же ринулась к ним навстречу. Воин узнал ее – это была мать малышки, одна из тех, кого он встретил в день прибытия в колонию.
– Марисса! – закричала женщина.
Девочка бросилась в материнские объятия. Женщина лепетала слова утешения, пока слезы текли по ее лицу, и крепко обнимала малышку. Прошептав «спасибо» Акации и Терону, мать Мариссы вернулась к группе плакальщиц.
Ник медленно повернулся к ним лицом, и Терон увидел, что он держит в руках. Куртку. Ярко-красную кожаную куртку с блестящими серебряными кольцами по всей длине рукавов.
Акация тоже ее увидела. Побелев, как полотно, она поднесла руку ко рту.
– Дэйна, о, боже, Дэйна. Нет.
Кейси зашаталась; Терон успел подхватить ее прежде, чем она бы упала. И проклял себя и долбанных демонов. Он посмотрел на Ника, в поисках помощи, не понимая, как Акация связана с этой женщиной, но инстинктивно догадываясь, что они были подругами.