Отмеченные водой и пламенем
Шрифт:
Его собеседник пожал плечами:
– Через недельку приходите, посмотрим, чем могу вам помочь.
Рейтары, стоявшие в дверях конторы запереглядывались. По отряду покатились тихие смешки. А что? Контракт заключен на два месяца... так что, если придется застрять в этом городишке - главное, чтоб деньги платили, а остальное уже не важно. Солдат спит - служба идет. Если ты не рискуешь собственной шкурой, гуляешь по городу, пьешь пиво, задираешь буржуа и подкатываешь к горожанкам, а тебе еще за это и жалование платят... Да это же двойная выгода!
– Какую недельку?!
– взвыл барон.
–
С точки зрения все тех же наемников, ждать барона могла только старая дева, окончательно потерявшая всякую надежду выйти замуж. Сам заказчик считал по-другому:
– Она уже заждалась! Она каждый день спрашивает родных, скоро ли я приеду, она...
Словоизлияние могло продолжаться еще долго, если бы вербовщик не перебил его:
– Три крейцера.
– Что?!
– фон Мецгер запнулся на полуслове.
– Три крейцера, и к вечеру у вас будет еще десяток наемников.
– Вы с ума сошли?!
– взвился мужчина.
– Да за эти деньги весь ваш тухлый городишко купить можно!
– Так идите и купите, - захихикал вербовщик, противно тряся нижней губой: - глядишь, найдете в Вашем приобретении трех-четырех рейтаров.
Барон явно хотел высказать обнаглевшему горожанину все, что он о нем думает. Проблема, правда, была в том, что на мнение вербовщика это вряд ли бы повлияло. Это понял и сам барон: открыл рот, явственно готовясь сказать что-то злое, помолчал с минуту, закрыл рот, еще помолчал и мрачно буркнул:
– Половина денег сейчас, половина - вечером.
Вербовщик вновь захихикал:
– Приятно поговорить с умным человеком...
...С точки зрения Мадельгера соглашаться заключать контракт с теми наемниками, которые пришли вечером, мог только слепой: во-первых, они были одеты не как рейтары - разноцветное тряпье, не будь оно таким подранным, вполне могло сойти за наряды ландскнехтов. Уже одно это могло заставить задуматься. Ну, а во-вторых, у этого десятка наемников были такие бандитские рожи, что они вполне могли быть напарниками тех разбойников, что напали на отряд раньше. Уж в ту банду их легко бы приняли без рекомендательных писем. Но, то ли барон слишком спешил своей возлюбленной, то ли не задумался, а почему собственно шварцрейтары одеты совсем не так, как полагается, но мужчина, беспрекословно заплатив вербовщику, и хрипло обронил:
– Завтра на рассвете выезжаем.
Барнхельм и Оффенбах переглянулись: они очень сомневались, что вновь нанятые позволят барону дожить до рассвета...
До развилки на Лундер добрались к исходу третьего дня. Ратман попытался убедить Винтара все-таки поехать дальше по Королевском тракту, но лже-инквизитор был непреклонен.
– Вы не понимаете, господин Таузиг. Это не мне, это Вам нужно ехать в Лундер.
– Да, но...
– Без "но", господин Таузиг. Я Вам уже неоднократно объяснял...
Тут Кенниг совершенно не кривил душой. За прошедшие три дня, ратман уже раз пять пытался переубедить инквизитора. Водяной колдун проклял все. Он уже был готов послать своего невольного спутника к Тому, Кто Всегда Рядом, но Винтара останавливал лишь тот факт, что сейчас он отвечал за Эрменгильду и Менриха, которых невольно взял с собой в путешествие.
С другой стороны - Винтар тогда бы вообще не заморачивался путешествием с Таузигом. Просто бы снова вызвал себя водяного коня.
Если бы смог...
...Нетерпеливо уставившийся на ледяного колдуна ратман явственно ждал продолжения речи. Что там ему объяснял Кенниг, он уже слышал сотню раз, но по-прежнему не успокаивался. Водяной колдун вздохнул, собрал в кулак остатки спокойствия и попытался как можно нейтральнее закончить:
– Лорд-манор несомненно наградит вас за отличную службу.
Похоже, в сказанное не верил не только сам Винтар, но и его собеседник.
А уж про секретаря, бросавшего на фигуру под капюшоном долгие взгляды, и говорить нечего. Пусть юноша, как и его начальник, и увидел "облик" инквизитора, но он явно все еще не доверял речам таинственного путешественника.
Впрочем, кто ж его спрашивал? Главное, что ратман не передумал ехать в Лундер, а уж что там думает его помощник - это дело десятое.
В карете Винтар откинулся на спинку дивана и уставился пустым взглядом в потолок.
Пусть голос инквизитора изменял Менрих, но сам водяной маг, вынужденный "держать лицо", выматывался после каждого разговора с ратманом так, словно мешки грузил.
Или пытался колдовать.
За прошедшие несколько дней Кенниг, памятуя, как странно отреагировал организм на попытку создать простенькую ледяную стену, даже не пробовал делать что-то не столь значимое. Точне нет, не так. Кеннигу постоянно приходилось одергивать себя, ловя и обрывая короткие жесты, которые, доведи их до конца, могли стать магией. Винтар и не предполагал, что за прошедшие годы он так сроднился с волшебством. Для него колдовать - было все равно, что дышать, и сейчас, контролируя себя, стараясь не колдовать, стараясь восстановиться после склепа, водяной маг чувствовал себя так, словно пытается жить, потеряв возможность есть, пить... Дышать, в конце концов!
– Устали?
– тонкая ладошка коснулась лба Кеннига. В голосе Эрменгильды звучало сочувствие.
Винтар мотнул головой, выпрямился:
– Нет, ничего страшного. Все в порядке. Скоро доедем до Лундера и можно будет прекратить этот фарс.
– Вы уверены?
– не успокаивалась девушка.
– Вы такой бледный...
– А я, например, всю последнюю неделю бледный, - раздраженно отозвался с дивана напротив Менрих, - это ничего?
Юная ведьма удивленно покосилась на него. Подобной вспышки она совершенно не ожидала. Под ее взором иллюзионщик стушевался и опустил взгляд.
Мадельгер и Росперт ошиблись во вновь нанятых сослуживцах. Ночью, во Фрисхайме, на барона никто не напал.
За пределы города путешественники выбрались вполне благополучно. Спокойно ехали и весь день и под вечер разбили бивуак на небольшой полянке среди леса.
Давно стихли последние разговоры, чуть слышно щебетали ночные птицы...
Оффенбах откинул полог палатки и вышел наружу.
В неверном лунном свете виднелись едва различимые пятна - стволы деревьев, фигуры часовых, палатки... Мужчина шагнул вперед и, споткнувшись, полетел на землю.