Отмеченные водой и пламенем

Баштовая Ксения Николаевна

– А... ваши слуги?

– Мне нечего от них скрывать.

– Но...

Кенниг позволил себе кривую усмешку:

– Это ведь тебе надо что-то мне сказать... Сигенот?
– Хвала Единому, наконец, имя этого идиота вспомнил.
– Мне от тебя ничего не нужно...
– Кенниг на миг задумался и подбавил голос яду: - Пока не нужно.

Секретарь сглотнул комок, застрявший в горле: кадык на тонкой петушиной шее дернулся вверх - вниз.

Правда, это не помешало ему, поднимаясь по лестнице вслед за Кеннигом, пару раз наступить на подол плаща водяного

мага. Колдун чудом удержал капюшон на голове - Менрих сейчас занимается только голосом и вряд ли сможет быстро изменить облик "хозяина".

Когда плащ дернули первый раз - Винтар сдержался, хотя ему очень хотелось развернуться и кинуть в лицо топающему за ним недоумку ледяное заклятье. На второй раз маг попросту резко остановился, так что мальчишка чудом не ткнулся носом ему в спину, медленно повернулся и, ухватив секретаря за ворот камзола, тихо ласково пообещал:

– Еще раз это сделаешь, тебя по частям собирать будут. Понятно?
– лица лже-инквизитора парнишка, конечно, рассмотреть не мог.

Странное дело, но Сигенот не испугался. По губам мальчишки скользнула кривая усмешка и секретарь медленно кивнул:

– Очень хорошо понял, господин Шмидт...

А потом случилось и вовсе невообразимое: секретарь осторожно, двумя пальцами ухватил рукав Винтара:

– Знаете, господин Шмидт... Я совершенно забыл, что хотел Вам сказать... Давайте, наверное, поговорим позже...

Кенниг озадаченно уставился на него: столь резких перепадов настроения маг совсем не ожидал. А мальчишка медленно отвел его руку в сторону...

Даже и этого короткого движения было достаточно для того, чтоб со среднего пальца секретаря соскочило узкое кольцо. Сверкнув в воздухе, оно зазвякало по каменным ступеням и скатилось под лестницу.

Парнишка изменился в лице. На миг появившееся самодовольство пропало, словно и не было его:

– Простите, господин Шмидт!
– сдавленно пискнул он, буквально кубарем сваливаясь с лестницы, - у меня дела.

Кенниг проводил его долгим взглядом и, не придумав ничего умнее, направился наверх. Дойдя до последней ступени, водяной маг оглянулся: секретарь ползал на коленях перед лестницей, выискивая в пыли убежавшее кольцо.

– Что он хотел?
– тихо поинтересовался стоявший неподалеку Менрих.

В глазах у стоявшей рядом с ним Эрменгильды застыл тот же немой вопрос.

Кенниг вздохнул:

– Чтоб я знал...

Мужчина оглянулся на секретаря... Тот все еще ползал на коленях, пытаясь найти свою пропажу. Внезапно парень, словно почувствовав взгляд, замер, вскинул голову, провел ладонью по лицу, отбрасывая с глаз лезшую в глаза прядь волос и оставляя на щеках разводы грязи.

В пустынном холле гостиницы было безлюдно. Лишь вдалеке у стойки сладко зевал ночной охранник, явно не собиравшийся помогать ползающему на коленях мальчишке. Спускавшиеся на Лундер сумерки окутывали город, почти физически давили на глаза...

Сигенот, находясь на первом этаже, вряд ли мог что-то разглядеть на втором... Но Кеннигу почему-то на миг показалось, что их взгляды пересеклись,

и по губам мальчишки на миг скользнула кривая усмешка...

После ночной стычки до ближайшего селения удалось добраться только вечером. При том, что по всем расчетам получалось, что первые признаки человеческого жилья должны были показаться еще к полудню.

Бильхофштайн одинаково можно было называть и маленьким городком, и большой деревней. Десятка три дворов, покосившиеся заборы, призванные отгораживать жителей от гостей из леса, частокол по периметру селения... Вместо рата - дом старосты.

Именно в нем и остановился наниматель.

Шварцрейтарам пришлось подбирать дома попроще.

После недолгих размышлений Мадельгер направился к домику на окраине.

– Может, выберем ближе к центру?
– нахмурился Росперт.
– Лес вокруг, все-таки...

Оффенбах только отмахнулся:

– На окраине меньше за ночевку возьмут.

Миновав небольшой огородик, мужчины остановились подле дома. Кайо, державший на поводу коней и своего пони, с интересом оглядывался по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть в сгущающихся сумерках.

Ландскнехт постучал в дверь:

– Здравия, хозяева. Пустите переночевать?

– Отчего ж не пустить?
– откликнулся изнутри женский голос.

Тихий скрип, и на пороге появилась хозяйка: пожилая женщина в сером дирндле. Завязанный посредине на талии узел передника сообщал, что перед наемниками вдова, а белоснежный, накрахмаленный до ломкости, крузелер на голове намекал, что дама не бедствует.

Оффенбах нервно дернул уголком рта: небось за ночь не меньше крейцера потребует. Это, конечно, не дорого, но все равно... Хотелось бы что-нибудь подешевле...

– Сколько за постой возьмешь, хозяйка?
– мужчина решил сразу взять быка за рога. Понятно, что выбирать особо не из чего, другие селяне запросят не меньше, но лучше с самого начала знать, а не выяснить внезапно на рассвете, когда соберешься уезжать.

Женщина хмыкнула:

– Да сколько не жалко, сынок, - и она посторонилась: - Проходите.

Ландскнехт ничтоже сумняшеся шагнул в дом:

– А если всего четверть геллера дам?
– на эти деньги нельзя было даже заплесневелый сухарь купить.

Хозяйка рассмеялась:

– Ну, если ты свою жизнь так дешево ценишь...

Мадельгер чуть не споткнулся:

– В смысле?!

Между ног юркнула гибкая черная тень, стремящаяся как можно скорее попасть в дом, и едва устоявший мужчина, с трудом сдержал рвущееся с губ проклятье.

А местная жительница словно и не заметила вопроса: бросила короткий взгляд на стоявших на улице:

– Вы идете? Или решили в лесу ночь коротать?

Росперту тоже совершенно не понравилась легкая издевка, звучащая в голосе у женщины, но вымотавшемуся после ночного боя и долгого путешествия рейтару больше всего сейчас хотелось спать, ему совершенно не улыбалось блукать по всему Бильхофштайну, выискивая, кто же примет на постой, и мужчина кивнул: