Отморозки
Шрифт:
– Иван Иванович, - укоризненно покачал головой Рябинин.
– Ну вы сами-то не понимаете, что этого я сделать не смогу? Во-первых, кто-то должен возглавить выход освобожденных пленных. Кто это сделает лучше вас? Во-вторых, уж извините - возраст. Я знаю, что говорю...
– Он закурил, - Сколько вам? Сорок девять? Пятьдесят?
– Пятьдесят два, - вздохнул Крастынь и потупился.
– Ну, вот, пятьдесят два. И вы хотите, черт знает сколько верст, проскакать в седле? Ночевать под открытым небом в грязи, а то - и в снегу? Полноте,
Полковник молча налил себе стакан самогона и молча его выпил, после чего впился в остатки курицы.
– Есаул, - наконец произнес он глухо, - а ты мне роту дай. Дай мне роту, и посмотрим: могу ли я спать в грязи и скакать за тридевять земель?
Анненков задумался. Крастынь был честен, и действительно рвался в бой. Его звание... Ну, что ж: полковник готов командовать ротой? Бывало и такое, только в другие времена и в другой армии. Но русские - русские всегда!
– Как в плен попали, Иван Иванович?
– спросил он, закуривая новую папироску.
– Только, чур, не врать.
При последних словах Иван Иванович, было, вскинулся, но взял себя в руки и сказал просто:
– Глупо попал, Борис Владимирович. Сонного взяли. Германская кавалерия вырезала наши посты, а потом...
– Он сокрушенно помотал головой, - Проснулся, а на меня две винтовки смотрят. Я - за револьвер, а мне - прикладом в грудь...
– Понятно...
Полковник Рябинин вдруг поймал себя на мысли, что если бы две винтовки наставили на него, то у этих стрелков быстро появились бы проблемы со здоровьем. Вплоть до летального исхода. Впрочем, он тут же отбросил подобные размышления и обратился к Крастыню:
– Хорошо бы получить от вас данные об офицерах, которые могли бы пригодится нам в нашей... м-м-м... операции. Кто, так же, как и вы, захотел бы принять в ней участие. Сможете?
– Пожалуй, - кивнул головой тот.
– Вам написать, или запомните?
– Постараюсь запомнить, - одними губами улыбнулся есаул.
– В таком случае, рекомендую вам штабс-ротмистра Васнецова. Отчаянный молодой человек, в плен попал оглушенный, но, по рассказам его драгун, бился, как лев.
– Отлично, поговорю с ним. Еще кто-то?
– Поручик Ванценбах. Легкое ранение головы, но в седле сидеть сможет. Прекрасный офицер, я его с четырнадцатого года знаю.
– Поговорите с ним сами, раз хорошо его знаете. Еще?
– Штабс-капитан Дубасов. Родственник адмирала, хотя и дальний. Из гвардии перевелся в действующую армию. Георгия заслужил.
– Хорошо. Кто-нибудь еще?
Крастынь замялся:
– Видите ли, Борис Владимирович, я не успел с остальными сойтись накоротке. Так что...
– Понял, спасибо и на том. И вот еще что...
– Анненков впился взглядом в пожилого полковника, -
Полковник Крастынь поднялся, одернул мундир:
– Я вас не подведу, господин есаул. Располагайте мной по своему усмотрению. А сейчас - прошу извинить. Я пойду к своей роте.
И с этими словами он вышел из трактира, едва не столкнувшись в дверях с входящим Львовым.
Есаул посмотрел на плюхнувшегося за стол товарища и задержал взгляд на левой руке, висящей на перевязи:
– Это что?
– Стреляли...
– с интонацией Мишулинского Саида ответил Львов.
– А ты?
– Тоже...
– И как?
– Они велели передать, что больше не будут...
– Штабс-капитан принюхался, - А пожрать здесь дадут?
Анненков жестом подозвал трактирщика и бросил на стол 'синенькую' :
– Сделай так, чтобы мой друг остался жив, но надолго позабыл о еде.
Пейсатый трактирщик часто-часто закивал головой.
– Таки вам сначала одну курочку, или сразу две?
– Сразу три - хмыкнул Львов и повернулся к Анненкову - Что-то ты уж очень много даешь, братишка. Давай-ка по куре, и выпить. Если не хватит...
Тут он неуклюже полез в левый карман правой рукой за бумажником, но есаул остановил его:
– Хватит, еще и останется. Тут из выпивки - только самогон, так что пяти рублей хватит за глаза.
Еврей-трактирщик печально вздохнул, но возразить не посмел и побрел отдать распоряжения на кухню. Тем временем Анненков спросил товарища:
– Как дела в Оранах?
– Нормально. Кроме меня никто не пострадал, связь нарушена, разъезд взрывать не стали. А еще у меня для тебя подарочек есть, даже два...
– Интересно, и что это за подарочки такие?
– Ну...
– Львов уставился в потолок, - Да так, ничего особенного. Горн для твоих казаков надыбали. Красивый такой, серебряный...
– Не тяни, не на экзамене... Я ж по твоей довольной морде вижу, что ты что-то полезное раздобыл.
– Да ну, какое там 'полезное'. Так, по мелочи...
– Судя по всему, Львов собирался изгаляться и дальше, но, увидев суровое лицо и заледеневшие глаза есаула, передумал, - Пляши, твое благородие. Восемь пулеметов вьючных тебе приволок. К ним патроны, четыре двуколки для боеприпасов, ну и всякое там остальное, включая ЗИП.
Анненков-Рябинин некоторое время осмысливал услышанное, а потом спросил коротко:
– Откуда там такое богатство? У железнодорожников пулеметы нашлись?
– Да нет, - махнул рукой Львов и поморщился: от резкого движения заболела рана.
– Линейная пулеметная команда там обнаружилась. Следовали к своей кавдивизии, ну вот мы и...
– Молодцы!
– искренне похвалил есаул.
– Действительно молодцы. А с рукой что?
– Фигня. Сквозное ранение мягких тканей, кость не задета. Поболит и перестанет...