Отпусти меня
Шрифт:
Умом прекрасно понимаю, что нужно остановиться, пока глупая эгоистичная девчонка внутри меня не натворила дел, но правая нога продолжает жать на педаль газа, а глаза цепляться за яркие вывески ночных клубов.
Моя «Мазда» плавно поворачивает и, набирая скорость, выезжает на широкий проспект, а я чуть ли не подпрыгиваю на сиденье от оглушающего звука сирены, когда мимо проносится машина скорой помощи. Свет от ее проблескового маячка на секунду неприятно режет уставшие глаза и, поморгав я замечаю, что скорая тормозит — впереди какая-то
Серебристое «Шевроле», искореженное и раскуроченное, от сильнейшего лобового столкновения и бригада спасателей, суетливо разрезающая метал, пленивший в смертельные объятия водителя.
Руки мгновенно леденеют от дурного предчувствия, когда в очертаниях помятого черного внедорожника, второго участника аварии, я разбираю знакомые номера.
Резко выкручиваю руль и паркуюсь у обочины.
Страх выйти из машины, пульсирует в висках, но я пересиливаю себя.
У внедорожника моего уже бывшего начальника раскурочена вся морда, стекло от удара рассыпалось вдребезги и теперь чуть мерцающей пеленой засыпало асфальт. В салоне пострадавших нет. От удара водителя просто выбросило из машины. Над ним уже склонилась бригада скорой помощи.
Мне ничего не видно за спинами в белых одеждах и я пытаюсь подойти поближе.
— Отойдите, пожалуйста, — останавливает меня громкий голос полицейского, — Вы мешаете работе.
— Простите, — сдавленно отвечаю я, — Просто… это автомобиль моего знакомого…Могу я узнать, что с ним?
Тучный мужчина в форме, отрывается от составления протокола, удостаивает меня мимолетным интересом и сухо интересуется:
— Родственница?
— Нет…, - я заминаюсь с ответом, — Коллега. Работаем вместе.
— Тогда вас не затруднит сообщить родственникам о случившемся. Судя по всему, водителя госпитализируют, — говорит он, возвращаясь к своему нехитрому занятию, — И отойдите вы, в конце концов! Вас может задеть осколками.
Заторможено киваю и послушно отхожу в сторону.
Меня начинает колотить крупной дрожью от вида искореженного, залитого кровью женского тела, которое, словно поломанную куклу, спасатели вытаскивают из «Шевроле».
— …травмы несовместимые с жизнью…пока жива… — доносит ветер обрывки фраз…куда же ты падла летел по встречке… жаль девку…
Мотаю головой, пытаясь выйти из оцепенения, и судорожно листаю контакты на телефоне. Как хорошо, что Витин номер не успела стереть из памяти. Больше я просто не знаю, кому позвонить.
Он берет трубку не сразу. Я успеваю понервничать, прежде чем слышу сонное:
— Алло.
— Вить. Это Маша, — почти облегченно выдыхаю я.
— Маша? Что случилось?
— Вить…тут Владимир Иванович в аварию попал, — говорю я, а сама наблюдаю, как бессознательное тело начальника, осторожно укладывают на каталку, — Серьезную аварию. Гаишники попросили родственникам набрать,
— Где вы есть?! — Витин тон мгновенно меняется после того, как я называю адрес, — Сейчас буду.
— Подожди! Его в больницу увозят без сознания.
— Езжай с ним. Позвонишь, как привезут. Хорошо?
Не дождавшись моего положительного ответа, он бросил трубку.
— Ладно, — прошептала я уже сама себе под нос, глядя, как шустрый медбрат закатывает сначала каталку с девушкой, а потом помогает бригаде коллег, оперативно примчавших на второй скорой.
Когда вторая машина тронулась с места, я поехала следом. На парковке у бетонного забора больницы было пусто. Не удивительно, время перевалило за час ночи.
Быстро бросила сообщение Вите и поспешила вслед за скорой.
В приемном покое царило оживление.
Я видела, как окровавленную девушку облепили со всех сторон врачи и укатили к лифту. В реанимацию? Попробуют спасти? Дай-то бог…
Скромно присев на кушетку, сквозь щелку в двери комнаты, куда увезли Владимира Ивановича, наблюдала за пухлой медсестрой. Она быстро, размашисто записывала за врачом:
— … закрытая черепно-мозговая травма…возможен перелом шейки бедра…позвоночник, х-м-м…рентген, МРТ…и быстро-быстро…
— Чайку попить успеем? — лениво протягивает медсестра.
— Какой чай, Людочка?! А если внутренне кровотечение?
От последних слов меня стало ощутимо потряхивать.
Как же так. Всего неделю назад здоровый, полный сил, а теперь…
Развить мысль я не успела — в коридор приемного отделения ураганом влетел Витя, а следом за ним взъерошенная блондинка в спортивном костюме.
Ольга?
Ее едва можно узнать без налета светского лоска и дорогих украшений. Бледная, с дикими, заплаканными глазами, без грамма косметики на лице.
— Маша! — Витя подлетает ко мне с немым вопросом во взгляде.
— Он там, — указываю рукой на дверь.
— Ольга Васильевна! — кричит Витя женщине, которая опрометью кинулась в кабинет, распахивая настежь двери.
— Женщина, сюда нельзя! Мы проводим осмотр больного! — срывается на визг пухлая медсестра.
Но Ольга не слышит и прет напролом, обливаясь слезами.
— Володя! Володенька!
— Женщина, вы мешаете! — ее перехватывает доктор, — Кто-нибудь уведите ее.
Витя чуть ли не волоком утаскивает плачущую Ольгу.
— Люда у женщины истерика. Успокоительное в тумбочке, — деловито говорит врач и в кабинет входят санитарки, чтобы увезти больного на обследование.
Ольга пытается бежать за каталкой, но Витя ее усаживает на кушетку и чуть ли не силком вливает, принесенное медсестрой успокоительное.
— Я виновата…Я так виновата, Витя-я-я, — продолжает завывать она.
Картина перед глазами слегка мутнеет, и я понимаю, что уже с минуту остекленелым взглядом гипнотизирую стену.
— Он приезжал ко мне…а я прогнала… Почему? Ну, почем я такая дура?!