Отравленная роза
Шрифт:
Задание, глупое, бессмысленное, отправиться в Хогсмид вместе с Гермионой Грейнджер и разыграть битву не на жизнь, а на смерть на глазах у охраняющих деревушку авроров. Всё прошло легко, в спектакль поверили, мне поверили. Никто не удивился пробелам в памяти после перенесенных пыток. Я не могла объяснить, как я оказалась в Хогсмиде, они сами додумывали версии, даже назвали меня храброй за то, что мне удалось улизнуть. Как? Не помню, не знаю, не важно… Я – жертва.
Версия побега была элементарной: глупая любовь, затуманившая разум и бдительность, просьба Крама прийти на встречу в Хогсмид…
Любовь…
Дамблдор верит в это чувство, он поверил и мне. Темный Лорд, несомненно,
Как нашел? Прогуливался по коридору и заметил странное: статуя Одноглазой Горбуньи оставила за собой шлейф из каменной пыли на полу после сдвижения. Только со мной могла произойти такая нелепость, да еще и именно из-за Северуса я провалялась в больничном крыле несколько дней, словно это он заставил испытать меня множественное Круцио. Я была зла на него, казалось, что сама судьба подводит под черту ненависти к предателю, а он таковым и был. Я много думала о том, что сказал Темный Лорд, о том, как низко пал в моих глазах человек, которого я любила всем сердцем. Всё из-за Пророчества, и его любовь к мертвой Лили – такая же навязчивая идея, как моя любовь к нему. Снейп принес первую часть Пророчества, я – вторую, мы оба служим ради чего-то невозможного, только разным сторонам. Странно, кажется, я повторяю его судьбу в извращенной форме. Лорд обещал не убивать Северуса, но то было сказано до проколола с тайным ходом. Неизвестность, наказание перед глазами Люциуса. Я многое осознала за ту ночь, слова Волан-де-Морта: «Не бойся меня, Аллегра»… Он умный, хитрый маг, но иногда нужно воспринимать его фразы с точностью до наоборот. Его стоит бояться, но не стоит слепо пресмыкаться, это то, что он ненавидит, Лорд терпеть не может жалких трусов.
Он ясно дал понять, что мы: Белла, Люциус и я – управленческий слой, нас ждет действительно великое будущее, однако стоит приложить усилия. Война только началась…
Меня выписали из больничного крыла, несколько дней пришлось намеренно строить из себя несчастную оступившуюся жертву. Рон и Гарри не спрашивали ни о чем, а если делали намеки, то моё психическое состояние резко ухудшалось. Легко играть добром, легко вызывать доверие и понимание жалостью. Подлая стерва – вот кем я была, вот в кого превратился лохматый депрессивный мальчишка, влюбленный в своего декана. Я имела право оправдывать свои действия, хотя в этом не было смысла. Стали противны окружающие, наивные разговоры Гарри о Метке Драко и постоянные монологи Рона о квиддиче. Меня тошнило от бессмысленной информации и ненужных людей, с которыми приходилось общаться. Сокурсники, младшекурсники, никто не давал прохода старосте со своими проблемами и задолженностями по учебе. Люциус был прав, говоря, что тебя должны окружать только нужные люди, связи, а остальные – бессмысленная трата времени. Вот почему он был так холоден со мной в первое время, потому, что я не входила в круг его избранных, а теперь меня из него вытолкнули…
Холод серых глаз, что ж, подобное должно было случиться рано или поздно. Я не виню его. Могу сказать, что целиком и полностью понимаю.
…Сидя в Большом Зале, я наблюдала
«Нельзя, Аллегра, нельзя вмешиваться, Тёмный Лорд приказал вести себя отстраненно, наблюдать, но не более. Не лезь не в свое дело…».
Плевать на Драко, но не плевать на его отца, близкого, нужного человека. Приказ хозяина… Нарушить его – значит вылететь пробкой из ближнего круга, это равноценно предательству. Но на душе скребли кошки. Рон и Гарри всеми силами пытались вытащить меня из депрессии, уделяли внимание, а когда нужно, просто оставляли в одиночестве.
– Нужно сходить к Хагриду.
– Гарри, он наверняка еще обижен за то, что мы не выбрали его предмет в этом году, – негромко сказала я.
– Он наш друг, – настаивал он. – Он поймёт.
– О, да, – натянуто произнес Рон. – Он поймет, что мы не хотим больше нянчиться с детёнышами соплохвостов, – его аж передернуло от воспоминаний.
Пойти к леснику всё равно пришлось. У хижины Хагрида был привязан Клювокрыл – громадный серый гиппогриф, о котором рассказывала Гермиона. Золотое трио спасло животное от казни на третьем курсе, а заодно помогли сбежать Блэку верхом на нем, то-то Макнейр порадовался, представляю его злобную рожу, когда ему не дали совершить законное убийство.
Когда мы подошли ближе, Клювокрыл защелкал острым, как бритва, клювом и повернул к нам огромную голову.
— Ой, Мерлин, — нервно сказала я, и тут же поймав на себе непонимающие взгляды друзей, добавила. — Все-таки он немножко страшный, правда?
— Брось, ты же на нем верхом ездила, — улыбнулся Рон.
Гарри шагнул вперед и низко поклонился гиппогрифу, глядя ему прямо в глаза и не мигая. Через несколько секунд Клювокрыл тоже нагнул голову в поклоне.
— Как жизнь? — тихо спросил у него Гарри, поглаживая по перьям на голове. — Скучаешь без него? Но ведь у Хагрида тебе неплохо, скажи?
Я подошла к твари и тоже поклонилась. Никто не ожидал. Внезапно, гиппогриф встал на дыбы и попытался клюнуть меня. Я видела страшные когти, способные разорвать и металл, когда Гарри со всей силы успел оттолкнуть меня в сторону. Поттер и сам едва не стал жертвой озлобившегося Клювокрыла, но успел отскочить. Животное металось на привязи, но не могло дотянуться до нас.
– Что это с ним? – в ужасе спросила я.
— Эй! — послышался громкий голос.
Хагрид большими шагами вышел из-за угла. На нем был необъятный фартук в цветочек, в руках он держал мешок картошки. Здоровенный волкодав Клык бежал за ним по пятам; Клык оглушительно залаял и рванулся вперед.
— А ну-ка отойдите от него! Он вам сейчас пальцы пооткусает... А-а, это вы.
Клык прыгал вокруг Рона, пытаясь облизать ему уши. Мгновение Хагрид стоял и смотрел на нас, потом повернулся и ушел к себе в хижину, захлопнув за собой дверь.
— Ну вот... — горестно вздохнула я.
— Спокойно, — с мрачной решимостью произнес Гарри.
Он подошел к двери и громко постучал.
— Хагрид! Открой, надо поговорить!
Ни звука в ответ.
— Если не откроешь, мы разнесем дверь! — Гарри вытащил из кармана волшебную палочку.
— Гарри! — ужаснулась я. — Нельзя же так..
— Можно! — ответил Гарри. — Отойди-ка...
Но тут дверь снова распахнулась. На пороге, сурово глядя на Гарри сверху вниз, стоял Хагрид и выглядел он довольно устрашающе, несмотря на фартук в цветочек
— Я преподаватель! — загремел он. — Преподаватель, Поттер! Как ты смеешь грозиться, что выломаешь мне дверь?
— Простите, сэр, — сказал Гарри с нажимом на последнее слово и убрал волшебную палочку за пазуху.
Хагрид остолбенел.