Отравленный отпуск
Шрифт:
Не обращая внимание на резвящегося мужа, Крымова достала косметичку и принялась подрисовываться перед зеркалом, вделанном в дверь.
Неожиданно она поехала в сторону.
В дверном проеме, лицом к лицу с Леной — узкоплечий блондин. Умные глвза прищурены, из них так и изливается насмешливая улыбочка. Под небольшим, хорошей лепки, носом — щеточка светлых усиков. На бежевую безрукавку небрежно наброшен светлокоричневый летний пиджак. В руке — нечто среднее между чемоданом и дипломатом.
Крымова посторонилась, пропуская в купе последнего жильца.
— Простите
Вопрос правомерен, учитывая, что между женщиной и новым пассажиром расстояние едва превышает несколько сантиметров
— Нет, — улыбнулась Лена, — не ушибли…
Впечатление
Крымова давно знакома с блондином. Мало того, заранее знала об его появлении и готовилась к встрече. Иначе зачем вертеться перед зеркалом, подправляя на лице тона и полутона? Ради нас с Венькой? Даже думать о таком глупо. Женщины — далеко не дуры, они поумней многих представителей сильного пола, ради покорения давно застолбленных мужиков подкрашиваться не станут…
Лена спрятала косметичку, освобождая новому «жильцу» поле деятельности, села на полку рядом с мужем.
А меня грызли сомнения.
Впрочем, сышик — он и есть сыщик. Постоянные общения с преступниками, допросы обвиняемых и свидетелей, столкновения с убийцами, фармазонами, сутенерами, проститутками, рэкетирами и прочими отбросами — все это не может не отражаться на образе мышления несчастного, по сути, человека.
Любая профессия имеет присущие ей болезни. Как принято выражаться, профессиональные. У сыщиков — излишняя подозрительность, в»евшаяся в плоть и в кровь манера «выстраивать версии», сталкивая в сознании между собой обычные поступки окружающих людей.
И это неизбежно.
Почему бы не расшифровать поведение Ленки в житейском плане? Есть ли на свете женщины, которые не заботятся о своей внешности? Так нет же — нагромождаю друг на друга «догадки», предположения, подвожу этакую базу для постройки очередной версии. Которая развалится с такой же легкостью с какой возведена…
Пока я мыслкнно философствовал, блондин молча осваивал отведенную ему проездным билетом «жилплощадь». Забросил на багажную полку свой багаж, вытащил и развернул тощий железнлдорожный матрац. Предварительно испросив разрешение дамы, снял и распялил на вешалке пиджак.
Посчитал первый этап вживания в новый быт завершенным и вышел в коридор. Благо, он пуст, поскольку все пассажиры осваивали свои купе.
Понимающий мужик, сознает, что он «четвертый лишний» и может мешать уже сформировавшейся компании, вот и предоставил нам возможность устроиться по человечески. Не навязывает знакомства с представлениями и зряшными разговорами…
3
А у меня — новая фаза профессиональной болезни. Откуда я знаю этого пижона? На каких-таких дорожных развилках сталкивала нас жизнь?
То, что где-то столкновение было — никаких сомнений. Знаком голос — несколько резковатый баритон, вызывают смутные ассоциации некоторые жесты и манеры.
Сознание
Но сколько я не копался в тайниках памяти, припоминая образы коллег по професии и мордоворотов, окольцованных наручниками, ничего путного так и не добился. Узкоплечий блондин попрежнему остался загадкой…
Наконец, поезд медленно двинулся с места. В окне поплыл перрон с немногочисленными провожающими.
Показалось мне или не показалось, но прощальный взмах руки толстяка в белом полотняном костюме и воздушный поцелуй его молоденькой спутницы явно предназначались блондину. Правда, с таким же успехом они могли относиться и к полной даме, выглядывающе из соседнего окна. Тем более, что блондин никак не отреагировал на приветствие, ответно не помахал рукой, даже не улыбнулся. Прошелся по перрону равнодушным взглядом и зевнул.
И все же подсмотренная картинка отложилась в моей натренированной памяти.
— Разрешите? — вежливо осведомился новый пассажир, входя в купе и кивая на полку Крымова.
— Пожалуйста, — с неменьшей вежливостью ответил тот. — Присаживайтесь…
Лена равнодушно смотрела в окно. Словно происходящее в купе её нисколько не интересовало. По моему мнению подобное равнодушие намного подозрительней самой бурной заинтересованности.
— Кажется, в подобных случаях принято знакомиться, — скупо улыбнулся пассажир. — Разрешите представиться первым… Впрочем, ничего интересного сообщить не могу… Степан Степанович Ларин. Специальность — заурядный банковский клерк. Нечто вроде бухгалтера или счетовода…
— В командировку или — попутешествовать?
— В наше время путешестваия — слишком дорогое удовольствие… Еду в Пятигорск лечить болящий желудок. Заодно подремонтировать моторчик…
Он пренебрежительно постучал по левой стороне груди. Необычно постучал — ребром ладони, напряженно выпрямив расправленные пальцы… Где же я видел такой жест?… И такие же пальцы — холеные, наманикюренные, не знакомые с черной работой. Короче, женские пальчики…
Неужели судьба свела нас с «голубым»?
Вот это — подарочек! Почти двое суток ехать в замкнутом пространстве тесного купе с полумужчиной-полуженщиной — удовольствие небольшое…
Настала моя очередь представляться. Автоматически, не вдумываясь в причину вранья, изобразил себя неким инженером-строителем, подорвавшим здоровье на чертовых стройках и следующим на лечение в тот же Пятигорск.
Венька и Леннка недоуменно переглянулись, но выдавать лжеца не стали.
Очередь за Крымовыми.
— У меня не такая благороднгая профессия, как у нашего Славы, — козырьковский торгаш немедленно запустил в меня отточенную колючку, сдобрив её сладенькой улыбочкой завзятого садиста. — Примитивный бизнесмен. Каких сейчас — тысячи. Крымов Вениамин Геннадиевич, — церемонно отрекомендовался он. Мне показалось, что его брюшко пришло в движение. — Едем с женой, Еленофй Федоровной в Пятигорский санаторий. Ремонтироваться.