Отравленный отпуск
Шрифт:
Покурив, дружно загасили окурки в жестяной банке, приспособленной под пепельницу, и пошли по коридору «домой»…
5
Дверь настежь открыта. В купе — проводница и… милиционер.
Крымов по-прежнему оглушительно храпит, изображая сочетание духового оркестра и артподготовки. Лена полусидит на постели, опершись локтем на подушку. Лицо бледное, в глазах — испуг. Будто зверек, неожиданно увидевший настороженный капкан.
— Вот и они, — жалобно пролепетада
Значит, милиция — по наши души!
— Извините за беспокойство…
На вежливость положено отвечать тем же.
— Давайте побеседуем в коридоре — люди отдыхают.
Милиционер озадаченно поглядел на «интеллигента». Отодвинул бутылку, словно очистил место для протокола допроса.
Лена следила за каждым его движением. Иногда бросала на меня и Ларина молящие взгляды. Что её так напугало? Появление милиционера? Почему? Она ведь не находится в розыске или под следствием, насколько мне известно, не совершила преступления…
Снова рогатый чертик, внедренный в любого сыщика спецификой его профессии, принялся подпрыгиваить в моем сознании, бодая его острыми рожками. Пришлось мычсленно прикрикнуть на разбаловавшегося беса…
В конце концов сержант решился и мы покинули купе.
— Прошу пред»явить документы…
Милиционер на редкость любезен.Значит, нет уверенности в том, что разговаривает с подозрительными личностями. В противном случае — рыкающий голос и наручники.
Интересно, документы Крымовых тоже проверялись или стража порядка интересуют мы с Лариным?
Я полез было в карман спортивных шаровар, куда переложил документы, и вдруг вспомнил — Ларин ведь не знает, что общается с сыщиком, думает — с инженером-строителем.
Новая проблема!
Впрочем, не в пример остальным, она решается значительно проще. Будто для студента четыре действия арифметики. Протянул для проверки один паспорт, удостоверение поглубже засунул в карман. Авось не докопается. На всякий случай многозначительно подмигнул.
Странно, но сержант мигом врубился.
— У вас, Вячеслыв Тимофеевич, все в норме. Желаю приятного путешествия… Прошу вашщ паспорт, — повернулся он к Ларину.
Документы подозрительно блондина интересны мне значительно больше, нежели сержанту, но демонстрировать заинтересованность — подставиться. Поэтому я зевнул и отвернулся к окну.
Изучение паспорта Ларина заняло намного больше времени. Сержант скрупулезно вчитывался в каждое слово, щупал взглядом печати и штампы.
Я исподтишка следил за реакцией Степана Степановича. Если за ним числится что-нибудь «нечистое», Ларин обязательно отреагирует на проверку. Скажем, подрагиванием пальцев или с»уженными глазами. Ничего подобного! Скучающее выражение лица, легкая зевота, которую он скрывал культурным прикосновением ко рту раскрытой ладони.
— Все в порядке.Извините за беспокойство… Желаю приятного
Когда мы вошли в купе, Лена лежала с книгой в руках.
— Все, — сообщила она трагическим полушопотом, — теперь до полуночи не усну… Так всегда — нарушит что-нибудь сон, ни одно лекарство не помогает.
— Не волнуйся — заснешь, — уверено пообещал я, будто заставить любого человека уснуть для мене — легче легкого. — Подумай о чем-нибудь приятном…
Неожиданно Ленка покраснела. Так жарко, что показалось — кровь брызнет. А что я сказал такого? В детстве мама всегда советовала: подумай о приятном.
Ларин подтянулся и забрался на свою полку. Залез под простынь, поворочался, что-то раздраженно пробормотал и выключил в изголовье плафон. Дескать, к черту всех проверяющих и храпящих, спать остается считанные часы.
— На минутку отлучусь, — негромко проинформировал я Лену, поглядывая на верхнюю полку. — Прости, но зверски желудок разболелся.
Говорить подобное женщине — немалое хамство, но мне — не до придворного этикета, приходится торопиться.
Не поворачиваясь, Крымова разрешающе кивнула.
Я торопливо вышел, как можно мягче закрыл за собой дверь и поспешил к туалету. Убедившись в том, что дверь в наше купе закрыта и Ларин не подглядывает, скользнул мимо туалетной двери в тамбур.
Милиционер в сопровождении проводницы соседнего вагона мпдленно шел по коридору. Пригласил его отойти в сторону. Немного поколебавшись, он подчинился. Видимо, подтолкнуло любопытство — что понадобилось от него подмигивающему мужику?
Я пред»явил удостоверение сотрудника уголовного розыска.
— Сразу догадался, товарищ капитан, — расплылся сержант довольной улыбкой. Будто похвалил сам себя за догадливость. — Слушаю вас.
— Причина проверки?
— Сообщили — в поезде едет преступник, числящийся в розыске… Вот и обшариваем вагоны…
— Результаты?
— Пока — нулевые… Ни один проверенный по приметам не подходит…
— Какие приметы?
Сержант задумчиво поглядел на потолок, потом — в окно. Говорил медленно, отделяя фразу от фразы продолжительными паузами.
— Брюнет… Лет тридцать пять — сорок… Среднего роста… Плотного телосложения… Без усов и бороды… Одет в голубую рубашку без рукавов… Брюки — темнокоричневые… Особых примет не имеет…
Я издевательски усмехнулся.
— Долго же вам придется разыскивать такого человека! Добрая половина мужчин в поезде — брюнеты, почти все — бритые, уйма — средних лет, процентов девяносто с гаком ходят в безрукавках. Ни одного в плавках не видел…
Сержант пожал плечами. Дескать, приметы не мной придуманы, для того начальство существует — все запутывать.
Действительно, изложенные сержантом приметы — глупее не придумаешь. Главное, к Ларину не имеют ни малейшего отношения…