Отражение во мгле
Шрифт:
— А свои ли мы ему? — вздохнул Константин.
— Хорошая постановка вопроса. Если люди — лишь материал для революции, или инструмент для продвижения идей, или объект для реализации инстинктов заботливого вождя… то ничего удивительного, что любой человек в любой момент может превратиться в разменную монету.
— Эй! — послышался крик из дома, у которого еще сохранились три этажа. — Выходите! Хватит прятаться! Вам все равно деваться некуда!
— А ты сам подойди! — ответил Василий, приготовив оружие. — Или подойдите, сколько вас там?!
— Не тебе условия ставить!
— Чем ваша лучше нашей, а?!
— Так вот и подойдите к нам! И потолкуем обстоятельно! Мы не будем стрелять! Честное слово!
— Так я и поверил! Какого хрена тогда стреляли?!
— Да мы так! Шугануть! Хотели бы убить, убили бы!
— Тварям своим любимым сказки рассказывай про шугануть! Так я и поверил! Патроны тратить забавы ради, ага!
— Да ладно! Главное, что все целы! Давайте по-хорошему. Все равно вашему Перекрестку Миров осталось недолго. Но вы можете присоединиться к нам, если пособите в одном деле.
— Что ты сказал про Перекресток Миров? — напрягся искатель.
— Мы с вашими в состоянии войны, — ответил тварелюб.
— Это с чего вдруг?!
— А то не знаешь! Ответка за то, что ваши напали на нашу территорию! На станцию «Речной вокзал»! Убили трех наших! Забрали добычу вопреки всем договоренностям! И похитили дочь влиятельного охотника! Не ждите, что после всего этого у вас будет еще шанс договориться мирно с кем-то из Архиона!
— Отбили добычу? — У Ломаки зажглись глаза. — Черт, речь о Марине! Кто отбил?!
Искатель был удивлен не меньше, однако склонялся к тому, что эти слова — пустой звук, неуклюжая уловка тварелюбов, чтобы выманить их под прицельный огонь.
Ломака вдруг вскочил.
— Эй, что вы там?!
Селиверстов схватил его за ноги, повалил в снег и затащил обратно в укрытие.
— С ума сошел?! — зашипел он.
— Василий, но ведь они говорят…
— Да по херу, что они там говорят! Не дури!..
Жуковский некоторое время разглядывал свежие следы на снегу возле остатков здания, прячась за перевернутым самосвалом. Вот тут тварелюбы прошли, двое. Вот тут упала гильза. Они заметили людей с Перекрестка и сделали выстрел. Вот следы, свидетельствующие о торопливом движении к дому, в котором они сейчас и находятся. Надо внимательно посмотреть на окна, не идет ли оттуда едва заметный пар от дыхания. Не идет. Жуковский кивнул Волкову и двинулся к стене. Тварелюбы и Селиверстов все еще перекрикивались. Андрей уже понял, что началась война между Архионом и Перекрестком Миров. Собственно, все укладывалось в давно разработанную им схему. Оставалось надеяться, что Борис вовремя прочтет записку и примет правильные меры. Ведь тварелюбы не ожидают серьезного сопротивления от центральной общины, зная и про сокращение вооруженной дружины, и про и запрет на личное оружие. Но если надежные люди воспримут послание как надо, архионцы получат неприятный сюрприз. Да и власти Едакова придет долгожданный конец.
Андрей заглянул в одно из окон. Ничего, кроме снега, льда и мусора. В следующем то же самое… У четвертого окна он задержался. Отпрянул. Показал Волкову два пальца.
— Ну чего вы там менжуетесь! Только время теряем! Выходите, да разрулим все! — продолжал голосистый цербер. — Поможете нам вернуть дочку охотника в целости, и разойдемся миром! Нам тут жопы морозить тоже охоты нет!
— А что, неприятно, когда кого-то из ваших похищают, да?! — зло крикнул Ломака.
— Эй, слышь! Вы че там! В игры с нами играть вздумали, пидоры?! Последний раз предупреждаю! Выходите по-хорошему и отдайте нам девчонку!
— Василий, да у них по ходу реально какие-то проблемы, — шепнул Ломака Селиверстову.
— Похоже на то. Либо они так убедительно врут.
— Ну что, урод, молчишь?! — снова послышался крик.
— Урод тебя зачал, а сука родила, выродок! — крикнул Ломака.
— Ну все, свинья! Я тебе кишки выпущу и сожрать их заставлю вместе с твоим говном, ублюдок!
— Ну так иди сюда и выпусти мне кишки! Или у самого тонка кишка, чмо?!
Раздались два одиночных выстрела. «Калашников» и СВД. И больше никаких криков.
Один из церберов повис в окне, уронив в сугроб винтовку. Второй, с АКСУ, упал внутри здания, его убил Волков.
Жуковский осмотрел аккуратную дырочку в затылке человека. Повесил его автомат себе на плечо.
— Топ-менеджер, говоришь? — хмыкнул он — Неплохо стреляешь для офисного планктона. Уже второй раз.
Сказав это, Жуковский принялся обыскивать карманы мертвеца, извлекая патроны к автомату.
— Ты тоже неплохо стреляешь, — кивнул стоящий позади него Степан. Он выдержал паузу и добавил: — Даниил Андреев.
Жуковский замер. Потом медленно повернул голову и посмотрел на Степана.
— Что, опять метко попал, да? — усмехнулся Волков. — Вот ведь ирония судьбы. Я в этом городе оказался из-за тебя. Но ни черта о тебе не знал, кроме имени. Даже как выглядишь. И оказывается, все эти годы жил с тобой бок о бок.
Андрей натянул на лицо фальшивую улыбку и снова занялся неторопливым обыском убитого цербера.
— Ну и что мы будем с этим делать? — продолжал Степан.
— С трупами? — тихо спросил Жуковский.
— Нет. С истиной.
— Истину надо беречь, друг мой.
— Ну а без метафизики этой, по существу?
— Неужели после стольких лет и после той катастрофы ты думаешь, что есть кому-то до этого дело? Неужели думаешь, что твои начальники до сих пор ждут тебя из командировки с результатом?
— Ты не хуже меня знаешь, что больше всего в тебе заинтересована артель. И тебе известно: артель готовилась к тому, что будет. И у артели есть базы. И там нужны такие, как ты.
— А зачем? Чтобы опять изобретать велосипед? Исследовать кубик Рубика? Но не сметь делать то, что позволит заменить нефть?
— Что за чушь. Какая еще нефть в наше время?
— Абстрактная. Я говорю о власти. И с некоторых пор, друг мой, я признаю лишь одну власть. Свою собственную.