Отражение
Шрифт:
Миска тем временем будто сама собой подъехала к краю стола, и бубочка накололась на вилку, нырнула в чесночный соус, а после взлетела и исчезла.
— Вкуснятина, — промычал голос Фалько.
— Мы не знали, кто это, — проворчал Шрам. — Думали, может, твой жених. Так что бить не стали. А он, не будь дураком, молчит. Только жрет как не в себя.
Шрам и еще один мужик, которого я прежде не видела, сидели на лавке, а бубочки улетали в пространство между ними и исчезали навсегда. Судя по скорости, с которой миска пустела, убийство Первого
Он появился внезапно, как кролик из цилиндра фокусника, и Ронда, сердито чеканя шаг, подошла к нему и забрала кольцо.
— Никогда так больше не делай! — приказала она, едва не ткнув ему пальцем в нос.
Фалько неопределенно промычал. А я разглядывала его, пытаясь уловить те самые роковые изменения. На губах сметана, на скуле ссадина, но рыжие вихры торчат как обычно.
— Я решил, что это ты под тенью, — со вздохом признался мне Шрам. — Думал, Первый хочет убить тебя. А они мутузились с этим, — он пихнул Фалько локтем, но тетя Рут тут же подскочила к столу и пригрозила полотенцем.
— Пусть поест мальчик, — строго сказала она. — Что ты его тычешь? Мало ему Первый бока намял?
— Выходит, это ты убил Первого? — спросила я, глянув на Шрама.
— Угу, — кивнул он. — Однажды все равно пришлось бы это сделать. Он давно зарвался. Ты — кровь седьмого дома. Ты — свет, что вспыхнет во мраке. А ему от тебя нужна была только тьма.
Оставив Фалько в покое, Шрам и мужик унесли Первого из дома. Тетя Рут невозмутимо вымыла пол и шлепнула полотенцем по морде теленка, когда тот сунул к ней любопытный нос. Веник попытался незаметно проникнуть на кухню, но Бас приказал «сидеть», и корова послушно плюхнулась на зад в углу.
Мои друзья сели за стол, а я по старой привычке метнулась на кухню за угощениями.
— Пирожков я поставила, скоро дойдут, — сказала Рут. — А пока можно мяса подать, квашеной капусты с брусникой, вот еще огурчики.
— Не надо огурчиков, — всполошилась я.
Не стоит испытывать терпение Веника. Пока что он ведет себя образцово, но внешность обманчива.
Все это было так привычно: уютные хлопоты, запахи, тетя… И тряпка, измаранная кровью, лежащая в ведре.
— Что теперь будет? — спросила Рут, испуганно взглянув на меня. — Что дальше, Мэди?
Тетя Рут стала моей опорой, когда я все потеряла. Но теперь я взрослая. Первого больше нет. Я наследница ночи и должна принимать решение.
Я вышла в зал, поставила на стол миску с квашеной капустой.
— В академию возвращаться нельзя, — сказала я, и Монтега согласно кивнул. — Город Альваро обступают враги, — Бас вздохнул, но не стал со мной спорить. — В Сумерках оставаться — толку?
Шрам вернулся в дом, задержался у порога, ловя каждое мое слово. И эта молчаливая поддержка придала мне сил. Люди в Сумерках называют меня своей надеждой. Я не могу сдаться или струсить.
— Ночь — вот она, рукой подать, — продолжила я. — Что если попробовать зажечь
***
— Мэди! — Фалько первым отреагировал на мое предложение. — Зачем тебе идти в Ночь, если я уже все порешал?
— В смысле — ты порешал? — недовольно уточнила Элма.
— Ну, не совсем я, — признал Фалько, придвигая к себе миску с капустой. — Оказалось, это очень сложно — воткнуть нож в человека. Даже несмотря на то, что из-за Первого пострадал мой город и значит, моя честь. Поэтому я решил сперва с ним подраться, набрать агрессии, так сказать, разжечь костер из углей гнева…
Элма вздохнула и прикрыла лицо рукой.
— Ты вообще не должен был ехать в Сумерки, — сказал Бастиан.
— А красть мое кольцо — тем более, — подхватила Ронда.
— Пожалуйтесь ректорше, пусть спишет мне баллы, — съехидничал Фалько.
— И хватит жрать! — возмутилась Ронда, отодвигая от него миску. — Пять минут назад тут труп лежал посреди комнаты, а тебе хоть бы что!
— Я перенервничал, — промычал Фалько, напихав в рот капусты и обняв миску обеими руками. — Когда я нервничаю, у меня всегда просыпается зверский аппетит. Но его смерть была не напрасна. Теперь все будет хорошо.
— Давайте я переведу, что хочет сказать наш рыжеволосый друг, — снисходительно предложил Монтега. — В атаке на город Рав использовали магию тьмы, принадлежащую Мэди. Однако виновник — человек, чье тело сейчас остывает на задворках этой харчевни. Он использовал артефакт, выпустил тьму на улицы города и стал причиной конфликта между домами. Фалько говорит, что теперь, когда тот мертв, справедливость восторжествовала. Можно предъявить его тело Красным Псам, которые жаждут мести, и таким образом погасить войну домов в зародыше.
Фалько показал большой палец, покивал и снова захрустел капустой.
— Граю Равию плевать на Первого, — возразил Бастиан. — Он требует отдать ему Мэди. Какая разница, кто использовал ее силы? — Он нашел мою руку под столом и слегка сжал. — Прости, детка, но смерть Первого ничего не изменила. Он дал повод, за которые ухватились дома, чтобы растерзать дом Альваро.
— Кое-что изменилось, — возразил Шрам, который стоял у двери, не решаясь сесть за стол к чарам. — Первого больше нет. Он хотел стравить дома и наблюдать, но теперь Сумерки могут выступить на защиту седьмого дома. Твоего дома, Мэди. А если ты решишь пойти в Ночь, я с тобой, до конца.
Бас ревниво глянул на него, а я подвинулась, освобождая Шраму место за столом.
— Садись к нам, — попросила я. — Мне может понадобиться твой совет.
Шрам не стал ломаться. Подвинув стул, он сел и, обведя нас всех взглядом, склонил ко мне голову, расчерченную когтями твари, и громко прошептал:
— Вон тому хорьку в замшевом пиджачке я бы не доверял.
Ронда прыснула со смеху, и даже Ларг улыбнулся, а Кейден задохнулся от возмущения.
— И это говорит человек, только что прирезавший своего соратника?